Сергий продолжал спрашивать: «А повеления его, к вам присланные, православны ли?» Застигнутые врасплох, принуждаемые или к
противоречию, или к произнесению страшных слов против царских повелений, противники замолчали. Сергий продолжал: «Освященный собор православен
ли?» «Прежде патриархи были православны, – отвечал Геронтий, – а теперь бог весть, потому что живут в неволе, а российские архиереи
православны». «Соборное повеление, с нами присланное, православно ли?» – спрашивал Сергий. «Повеления соборного не хулим, – отвечал Геронтий, –
а новой веры и учения не приемлем, держимся предания св. чудотворцев и за их предания хотим все умереть».
Сергию велено было взять из монастыря книги, которые будут годны к «соборному деянию», но монахи не пустили его в книгохранительную палату;
росписи именам своим не дали. Сергий и товарищи его все время пребывания их на острове жили за монастырским караулом, а московские стрельцы
подслушали, как мирские соловецкие люди переговаривали между собою: «Которые московские стрельцы теперь здесь, в монастыре, тем мы указ учиним,
и которые за монастырем в ладьях, и тех захватим, будто морем разбило: следует их побить каменьем, потому что посланы от антихриста прельщать
нас».
Но монахи попытались, нельзя ли отстоять свои убеждения, не прибегая к силе, не разрывая с верховною властию; они послали к царю челобитную:
«Бьют челом богомольцы твои государевы: Соловецкого монастыря келарь Азарий, бывший Саввина монастыря архимандрит Никанор, казначей Варсанофий,
священники, дьяконы, все соборные чернецы и вся братия рядовая и болничная и служки и трудники все. Прислан с Москвы к нам архимандрит Сергий с
товарищи учить нас церковному преданию по новым книгам и во всем велят последовать и творить по новому преданию, а предания великих святых
апостол и св. отец седми вселенских соборов, в коем прародители твои, государевы, и начальники преподобные отцы Зосима, и Савватий, и Герман, и
преосвященный Филипп митрополит, ныне нам держаться и последовать возбраняют. И мы чрез предания св. апостол и св. отец священные уставы и
церковные чины пременять не смеем, понеже в новых книгах выходу Никона патриарха, по которым нас учат новому преданию, вместо Исуса написано с
приложением излишней буквы Иисус, чего страшно нам, грешным, не точию приложити, но и помыслити» и т.д. «Милосердый государь! помилуй нас, нищих
своих богомольцев, не вели архимандриту Сергию прародителей твоих и начальников наших, преподобных Зосимы, Савватия, Германа и Филиппа,
предания нарушить, и вели, государь, нам в том же предании быть, чтоб нам врознь не разбрестись и твоему богомолию украйному и порубежному месту
от безлюдства не запустеть». Вслед за этою челобитною монахи дали знать в Москву, что они за предания великих чудотворцев готовы с радостию
смерть принять, и многие старцы, готовясь на тот вечный путь, посхимились.
Никанор был вызван в Москву; но здесь, как видно, повел себя иначе, дал обещание перед собором ни в чем не прекословить и, кого прежде прельщал,
тех приводить на путь истинный. В надежде на это его снова отправили в Соловки в 1667 году вместе с новым архимандритом Иосифом и старым –
Варфоломеем, который ехал для сдачи монастыря. Но в июле месяце управляющий монастырем келарь Азарий и казначей Геронтий получают грамотку руки
Фадейки Петрова, служки архимандрита Никанора. «Едут к вам, – пишет Фадейка, – новый архимандрит Иосиф, старый – Варфоломей и Никанор: смотрите,
Иосифа к себе не принимайте, под благословение к нему не ходите и другим ходить запретите; он едет без государева указа, стакнувшись с бывшим
архимандритом Варфоломеем». |