Изменить размер шрифта - +
Эгильон  : Больше не от кого ждать этих раздоров, как

от пруссаков. Хотинский  : И от англичан надобно также остерегаться, ибо хотя Франция теперь с ними и в дружбе, не надобно, однако, забывать,

что они естественные ее неприятели. Эгильон  : Прусский министр, конечно, на вас нападет, чтоб что нибудь узнать; но я надеюсь, что вы ему не

перескажете нашего разговора. Венский и сардинский послы мне жаловались, что он не дает им покоя своими расспросами о новостях. Екатерина

написала на этом письме Хотинского: «Эта депеша показывает ясно в господине Эгильоне интригантский дух и желание замутить».
Эта заметка была следствием нового сильного раздражения против Франции, которое было произведено шведскою революциею.
23 марта Остерман уведомил Панина, что приезжал к нему прусский посланник граф Денгоф с просьбою, чтоб русский посланник употребил свое влияние

между государственными чинами и уговорил их дать позволение Густаву III во время его финляндской поездки посетить Петербург. Екатерина написала

Панину по этому случаю: «В ответ графу Остерману о приезде сюда короля шведского дайте ему знать, что приезд его величества, если на то его

решительное желание есть, мне не противен будет; но что в нынешнем году я сумневаюсь, чтоб оный место имел, если мне сравнять сей поступок со

взятыми мерами генерала Эреншверта и его кордон, ибо его величество имеет опасаться, что сей генерал, знав столь утвердительно, что у нас язва,

из усердия сего государя к нам не пропустит. И для того предпишите графу Остерману, чтоб он сюда прислал, и то как можно скорее, точное

уведомление, в каком году и в каком месяце точно король быть думает, дабы по крайней мере не двойные были нам издержки, ибо летние приготовления

к тому приезду весьма разнствуют от зимних. В самом деле, и сам король шведский еще не показывал графу Остерману свое к сему посещению желание,

но только прусский посланник отзывался именем своего короля; итак, прикажите нам прислать что ни на есть точнее, не придавая и не отнимая у

моего братца охоты ехать или дома остаться. Мне кажется, однако, весьма ветрено, имев дома хлопоты и голод, государю рыскать по чужим краям».

Это намерение посетить Екатерину было придумано, как видно, для того только, чтоб ослабить внимание русского двора к замышляемому изменению

конституции.
Мы видели, что главным старанием Остермана и русской партии было уравнение этой партии в сенате, для чего некоторые из противной партии должны

были выйти из сената, на что и последовало соглашение между обеими сторонами. Но когда дошла очередь до сенатора графа Шефера, очень дорогого

для французской партии, то, по выражению Остермана, «все пружины к спасению его поднялись» и фельдмаршал граф Ферзен обратился к одному из

вождей русской партии с предложением, чтоб его партия удовольствовалась выходом только двоих сенаторов. Остерман предложил сделку, чтоб два

сенатора уже подали просьбу об увольнении, чтоб Шефер отказался от вице президентского места в канцелярии иностранных дел, чтоб сенатор барон

Дюбен был выбран единогласно президентом канцелярии с согласия короля, чтоб место вице президента отдано было члену русской партии барону

Риддерстолпе, чтоб все вожди французской партии обязались честным словом впредь никогда не думать о низвержении сената и чтоб король дал также

свое обнадеживание, чтоб вице адмирала Фалькенгрена ввести в сенат сверх комплекта и чтоб французская партия в течение сейма не причиняла

никакого помешательства и затруднения. Ферзен не противоречил этим требованиям; но когда дело дошло до исполнения, то Остерман должен был

уступить и рад был, что вице президентское место было занято хотя членом французской партии, но не так опасным.
Быстрый переход