Лошадь зафыркала от удовольствия, а всадник улыбнулся и, откинувшись в седле, тряхнул поводьями. Теперь их путь лежал вниз по склону холма, а потом тайной тропинкой через топи – к северным башням, скрытым за горизонтом.
Небо еще больше потемнело, когда граф добрался до первой башни и увидел ее охранника – силуэт вооруженного воина вырисовывался на фоне небосклона. Хотя на Камарг ни разу не нападали с тех пор, как граф Брасс занял место своего продажного и преступного предшественника, прежнего лорда-хранителя, существовала некоторая опасность, что остатки армий, разбитых на западе Темной Империей, могут забрести в эти земли в поисках поживы. Стражник, как и все воины графа, был вооружен огненным копьем диковинной формы и мечом в четыре фута длиной, дрессированный ездовой фламинго стоял рядом, привязанный к зубчатой стене, здесь же помещался гелиограф – прибор, передающий сообщения соседним башням.
В башнях имелось и другое оружие – оружие, которое создал и установил сам граф, однако часовые знали о том, как оно работает, лишь в теории – они ни разу не видели его в действии. Граф Брасс говорил им, что это оружие мощнее любого вооружения, каким когда-либо владела Темная Империя Гранбретань. Солдаты верили ему и слегка побаивались странных машин.
Когда граф Брасс приблизился, часовой обернулся к нему и высоко вскинул руку, салютуя господину. Лицо воина было почти полностью скрыто черным железным шлемом, очертания тела скрадывал тяжелый кожаный плащ.
Граф Брасс тоже взмахнул рукой.
– Как обстановка?
– Все хорошо, мой господин. – Часовой поудобнее перехватил огненное копье и накинул капюшон плаща, защищаясь от первых капель дождя. – Кроме погоды.
Тот засмеялся.
– Подожди, пока задует мистраль, прежде чем сетовать.
Он развернул лошадь прочь от башни, направляясь к следующей.
Мистраль, холодный, бешеный ветер, сек Камарг своими незримыми плетьми месяцами напролет, его неистовые завывания звучали в ушах до самой весны. Граф Брасс любил на прогулке пускать лошадь в галоп, когда мистраль достигал пика своей силы и хлестал по лицу, превращая загорелую кожу в красную, словно ошпаренную.
А сейчас по медным доспехам стекал дождь. Лорд-хранитель Камарга протянул руку за седло, взял плащ и, набросив его на плечи, поднял капюшон. В сгустившихся сумерках гнулся под ветром и дождем камыш, в болотных бочагах слышался плеск тяжелых капель, от которых по воде расходилась непрекращающаяся рябь. Тучи над головой еще больше почернели, угрожая выплеснуть весь немалый запас воды, и граф Брасс решил отложить проверку постов до завтрашнего дня, а сейчас вернуться в свой замок Эг-Морт, который находился в добрых четырех часах езды по извилистым болотным тропкам.
Он ехал, позволяя лошади самостоятельно отыскивать обратную дорогу, а дождь лил все сильнее и уже насквозь промочил его плащ. Ночь стремительно надвигалась, наконец вокруг осталась лишь стена непроницаемой тьмы, испещренная серебристыми штрихами дождя. Лошадь пошла медленнее, но не остановилась. Граф Брасс чувствовал запах мокрой шерсти, исходивший от ее спины, и мысленно обещал, что конюхи Эг-Морта как следует позаботятся о животном. Затянутой в перчатку рукой он смахивал с конской гривы воду, силясь хоть что-нибудь рассмотреть впереди, но мог различить только камыш рядом с собой и время от времени слышал испуганные крики какой-нибудь дикой утки, шумно удиравшей по болоту от водяной лисицы или выдры. Несколько раз ему казалось, что над головой мелькает темная тень и слышится хлопанье крыльев одинокого фламинго, спускающегося к стае, позже до него донеслось кудахтанье болотной курочки, сражающейся с совой за свою жизнь. Один раз граф заметил промельк чего-то светлого в темноте и тут же услышал, как где-то рядом неуклюже топочут белые быки, бредущие на ночлег на твердую почву, а чуть позже он догадался, что стадо преследует болотный медведь – зверь дышал едва слышно, его лапы почти не производили шума, когда он осторожно ступал по тряской грязной жиже. |