– Ты знаешь обо мне, последний из Хоукмунов, но ты знаешь недостаточно. Неужели ты не слышал, что я много лет провел в Лондре, обучая лордов Гранбретани тайным знаниям? Мы давным-давно заключили союз, Темная Империя и я. Барон Мелиадус говорил о тебе в нашу последнюю встречу. За тебя, живого, он заплатит мне всем, что я пожелаю.

– Где мой товарищ?

– Этот волосатик? Сгинул куда-то ночью, как только услышал наши шаги. Все они одинаковы, эти полузвери – робкие и малодушные друзья.

– Значит, ты хочешь доставить меня к Мелиадусу?

– Ты правильно меня понял. Да, именно так я и сделаю. Я оставлю на время этот неспешный караван, пусть бредут сами, пока я не вернусь. А мы помчимся куда быстрее – на особых скакунах, которых я держу как раз для таких случаев. Я уже отправил вперед гонца, чтобы он рассказал барону о моей добыче. Эй вы, выносите его!

По приказу Агоносвоса два карлика спешно подбежали, чтобы подхватить Хоукмуна непропорционально длинными, мускулистыми руками и вытащить его из фургона на серый свет раннего утра.

Все еще моросило, и сквозь морось Хоукмун увидел двух великолепных лошадей с блестящей синей шкурой, умными глазами и мускулистыми ногами. Никогда раньше он не видел таких прекрасных животных.

– Я сам их вывел, – похвастался Агоносвос, – но не ради диковинной внешности, а ради быстрых ног. Мы с тобой уже скоро окажемся в Лондре.

Он снова захихикал, а Хоукмуна тем временем поднимали в седло и привязывали к стременам.

Сам колдун сел на второго коня, взял скакуна Хоукмуна за уздечку, и они понеслись. Синий жеребец двигался легко, бежал почти с той же скоростью, с какой летел погибший фламинго. Но если птица несла его к спасению, то этот конь приближал к роковой кончине. Хоукмун, связанный по рукам и ногам, размышлял о безнадежности своей участи.

Они долго неслись галопом по слякотному лесу. Лицо Хоукмуна было заляпано грязью, и, чтобы что-то увидеть, приходилось усиленно моргать и вытягивать шею.

Потом, гораздо позже, он услышал, как Агоносвос кричит и сыплет проклятиями:

– Прочь! Прочь с дороги!

Хоукмун попытался разглядеть, что происходит, но видел лишь круп коня Агоносвоса и часть плаща. Зато издалека донесся чей-то голос; к сожалению, слов было не разобрать.

– А-а-а… Чтоб Кальдерин сожрал твои глаза! – Агоносвос как будто завертелся в седле.

Оба коня замедлили ход, а затем и вовсе остановились. Агоносвос перегнулся вперед, а потом упал в грязь и тяжело забарахтался в ней, пытаясь подняться. В боку у него торчала стрела. Хоукмун беспомощно гадал, что это за новая напасть. Неужели его убьют прямо здесь, а не при дворе короля Хуона?

В поле зрения возник небольшой человек, обогнул барахтавшегося в грязи Агоносвоса и перерезал путы Хоукмуна. Хоукмун вывалился из седла, держась за луку, и принялся растирать затекшие руки и ноги. Ему улыбался Оладан.

– Твой меч в поклаже чародея, – сказал он.

Хоукмун облегченно улыбался.

– А я думал, что ты рванул обратно в горы.

Оладан начал что-то отвечать, но Хоукмун предостерегающе воскликнул:

– Агоносвос!

Маг поднялся на ноги, вцепившись в стрелу, торчавшую из бока, и заковылял к маленькому горцу. Хоукмун, позабыв о собственной боли, подбежал к лошади мага и принялся обшаривать его сумки, пока не нашел свой меч. Оладан уже катался по грязи, сцепившись с Агоносвосом.

Герцог Кёльнский подскочил к ним, но не рискнул пустить в ход меч, опасаясь задеть друга. Он наклонился и схватил Агоносвоса за плечо, оттаскивая разъяренного мага. Из-под шлема послышалось рычанье.