Более решительные из ариан в знании поставляли отличительный признак своего богословствования и хвалились религиозным знанием. Ум их был упражняем в особенности в изучении категорий Аристотеля, которыми они и пользовались в своих богословских суждениях. Недаром большая часть возражений, какие делались арианами против православия, строилась в форме силлогизмов. По словам Сократа, к арианским выводам увлекло известного Аеция именно изучение категорий Аристотеля. То же самое свидетельствует и Созомен. Он говорить: «Аеций очень любил спорить, был дерзок в суждениях о Боге и употреблял логические и разнородные доказательства». Об Евномии в том же роде свидетельствует Василий Великий. Он замечает: «не трудно доказать, что говорит (Евномий) занятое у мирской мудрости (έх τῆς τοῠ x όσμου σοφίας), что ею сведен он с ума и вдался в такие новизны понятий». Он говорит далее, что Евномий читал и изучал сочинения Аристотеля: «категории» и им руководился в своих нападках на веру. Способность ариан вдаваться в тончайшие исследования веры служила приманкой, на которую они уловляли неопытных. Вообще так называемых диалектиков много встречается в кругах арианских. Диалектическое раcсудочное направление, господствовавшее в обществах арианских, вместо того чтобы помогать разъяснению вопросов веры, только запутывало их. Не удивительно, если защитники православия ставили в упрек арианам их наклонность к рассудочным изысканиям в религии. Множество самых разнообразных возражений касательно православной истины сыпалось со стороны ариан. Такие возражения принадлежали в особенности строгим арианам. Что же касается нестрогих ариан, полуариан, более близких по своим воззрениям к церкви православной, то они свой интеллектуализм проявляют в той легкости, с какою они создавали новые символы в противность Никейскому, и в том разнообразии, как они в этих символах определяли важнейшие догматы веры. Они как бы поглощепы были мыслию получше изъяснять неизъяснимое. Свои догматические вероопределения полуариане хвастливо выдавали за такие, в которых будто бы сказано последнее слово истины; в них будто бы было «все верно разыскано и исследовано» (πάντα ἀσφαλῶς ὲζητήθη xa ί διερευνήθη). Страсть к новизне, к оригинальным мыслям в богословствовании, желание сказать веское слово по спорным вопросам, составляет отличительную черту кругов антиникейских. Созомен пишет: «нововведение (арианство), будучи поощряемо похвалами, увеличивалось все более и более. Слишком полагаясь на себя и презирая предания отеческие, оно постановляло собственные законы и не хотело мыслить о Боге согласно с древними, но, изобретая всегда новые догматы, не переставало прилагать новости к новостям» (τῶν x αινῶν x αινοτὲροις σπβδάζβσα). Ту же страсть к новизне указывает как отличительное свойство у ариаy и св. Григорий Богослов. Его слова таковы: «После того как Сексты и Пирроны и охота к словопрениям вторглись в наши церкви, мы, как говорится в книге Деяний об Афинянах (17, 21), ни во чтоже иное упражняемся разве глаголати что или слышати новое». Любовь к новизне и по свидетельству Василия Воликаго управляла арианскими богословами. На упрек в излишней пытливости, в приверженности в рассудочным изысканиям в области таинственных вопросов религии, в привязанности к новизнам в догматах, ариане со своей стороны отвечали тем, что порщали православных как людей, любящих тьму вместо света, как людей, имеющих очень узкий взгляд и боязливых в богословских изысканиях.