|
.. единицы. Стив, напутствуя, велел вживаться и привыкать, как будто Андрей летел за границу. Нет, он летел домой. Но попал... да, в другую страну. Указатели на шести языках звали во все стороны — влево, вправо, вперед и к эскалатору под землю. Андрей пошел по диагонали, к мигающей неоновой рюмке. Прежде всего он хотел отделаться от мысли, которая давно не давала ему покоя. Герои прошлых войн терпели пытки неделями, сходили с ума от мучений, но терпели. Они умирали героями. Потом их лица появлялись на мраморе, и не только. Купив билет в Сиднее, Андрей некстати вспомнил одну подмосковную Церковь. Он никогда в ней не был, он видел ее по Инфо, еще тогда, до тюрьмы. Обычная церквушка, маленькая и бедная, с обычными ликами — мудрыми, строгими, далекими, как египетские пирамиды. И вдруг... Зачем же он это вспомнил-то? Не раньше, не позже, а именно в тот момент, когда купил билет до Москвы. Теперь, согласившись сотрудничать с гадами, взял да и вспомнил. ...там было еще одно лицо. В ряду местных святых оказался молодой парень: лет двадцать, не больше, камуфляжная куртка, камуфляжная кепи — и сияющий нимб. Лик писали с фотографии, потому что после пяти дней плена лица у него уже не осталось. Зато оно осталось в храме — чистое и спокойное лицо парнишки, сумевшего не предать. Та война, как и все войны, ушла в прошлое, но это прошлое было еще близко, и погибший солдат, сложись у него как-то иначе, сейчас мог бы жить — обычным старичком, без нимба, но с тем же светом в душе. Вот об этом Андрей и думал, сидя в бизнес-классе «Ила-980». Ему-то понадобились даже не сутки, всего двенадцать часов. Двенадцать часов — Андрей посчитал — от первой встречи со Стивом до взлета с палубы «Адмирала Мельника». Его не мучили. Его купили, как бродячего пса. Купили дешево. — Еще бутерброд? — раздалось из-за стойки. Андрей дожевал и с трудом проглотил. — Давай. Бармен выставил новую тарелку. — А ты издалека, — произнес он. — С Дальнего Востока. — Я и говорю — издалека. Какой-то ты отсутствующий. Вроде наш, а вроде и нет. Много путешествовал? — Скорее наоборот. — Это как? — Я был... в коме. — Ну! Долго лежал-то? Андрей посмотрел ему в глаза и молча кивнул. — Значит, откачали все-таки? — спросил бармен. — Не уверен. Бармен, пропустив это мимо ушей, снова налил. — Мне хватит, — сказал Андрей. — Не пыхти, я угощаю. С днем рождения! Эй... ты чего, братишка? Тебе плохо? Андрей залпом выпил, припечатав к стойке банкноту, торопливо покинул бар. Ему было не плохо. Почти хорошо. Как минимум нормально. Он всего лишь улыбнулся — новыми мышцами нового лица. Вернее, собирался улыбнуться, а получилась гримаса боли — Андрей успел увидеть себя в зеркальной витрине. Ничего, научится. Скоро, нескоро — научится. Зато он догадался — мгновенно, едва заметил свое отражение между горлышек бутылок, — зачем он нужен гадам и почему они при всем своем могуществе набирают на службу аборигенов. Гады не научатся улыбаться никогда. Возможно, они способны радоваться — где-то глубоко внутри. А возможно, не умеют даже и этого. «Ниже температура тела — все ниже, все прохладней». |
