|
- Вчера говорила с ней по телефону, и меня поразило, как она была взвинчена. Эта женщина всегда так раздражена. Сьюки взглянула на подругу, уловив фальшивую ноту. У Александры начиналась какая-то интрижка, появился новый мужчина. За эту секунду, пока Сьюки отвлеклась, Хэнк высунул длинный серый язык и смел два крекера с блюда с крабом, которое она поставила на старенький сосновый матросский сундучок, переделанный в кофейный столик. Сьюки нравились ветхие старинные вещи, в них чувствовалось какое-то благородство, как в живописных лохмотьях певицы во втором действии оперы. Хэнк потянулся языком к сыру, но Сьюки хлопнула его по морде; морда была твердая, как автомобильная шина, и пальцам стало больно. - Ну, ты и нахал! - сказала она собаке и тут же подруге: - А кто сейчас не раздражен? - имея в виду и себя. Она громко отхлебнула неразбавленного бурбона. И зимой и летом Сьюки пила виски по той причине (правда, о ней она уже позабыла), что один ее дружок в Корнелле сказал, что от виски в ее зеленых глазах появляются золотые искорки. Она знала, что ей к лицу, и обычно носила коричневую гамму и любила замшу с ее живым отливом. - Кто? Мы в прекрасной форме, - отозвалась старшая и самая крупная из женщин, переходя от иронии к предмету своей недавней беседы с Джейн. Новый мужчина в городе, в особняке Леноксов. В то же время голова ее была занята и другими мыслями, как у пассажира в авиалайнере, - оторвавшись от земли, испытывая страх, он смотрит вниз, восхищаясь ее красотой: домики, словно четко выведенные на эмали, с крышами и трубами, так прекрасны, а озера - настоящие зеркала, - все это похоже на Рождество, когда родители украшали двор, пока мы спали; и все это настоящее, и даже карта настоящая! Она отметила, как хорошо выглядит Сьюки - все равно, везет ей или нет: пышные волосы растрепались, даже ресницы слиплись после трудного дня, когда приходилось подыскивать подходящее слово в резком свете ламп в редакции, но ее фигурка в бледно-зеленом свитере и темной замшевой юбке - прямая и стройная, живот плоский, высокие торчащие груди, плотные ягодицы. На обезьяньем личике большой рот с полными губами, такой озорной, податливый и вызывающий. - А я знаю о нем! - воскликнула она, точно прочитав мысли Александры. - Могу рассказать кучу всего, но давай лучше подождем Джейн. - Давай подождем, - ответила Александра, вдруг обидевшись и будто почувствовав сквозняк. Этот человек уже занял в ее душе место. - У тебя новая юбка? - Ей захотелось потрогать, погладить мягкую оленью кожу на худых твердых бедрах. - Купила на осень, - сказала Сьюки. - Длинновата, но сейчас так носят. Из кухни послышался прерывистый дверной звонок. - В один прекрасный день будет замыкание, и дом сгорит, - пророчила Сьюки, вылетая из комнаты. Вошла Джейн. Она была бледна, на узкое лицо с горящими глазами свисал отделанный мехом шотландский берет, на шее такой же яркий клетчатый шарф. На ногах полосатые гольфы. У Джейн был не такой цветущий вид, как у Сьюки, а телу недоставало симметрии, но она излучала свет, как изогнутые проволочки в электрической лампе. У нее были темные волосы и аккуратный решительный ротик. Она родилась в Бостоне и слыла модницей. - Этот Нефф такая сука, - начала она хриплым голосом и откашлялась. Он все заставлял нас повторять Гайдна еще и еще. Заявил, что у меня жеманная интонация. Жеманная! Я разревелась и сказала ему, что он отвратительный шовинист. - Она услышала себя и не удержалась от каламбура: - Стоило сказать ему: "Подавись" <игра слов: "chauvinist" и "chaw" съесть с потрохами (англ. груб.)>. |
