|
Гостиная перед глазами Александры заколыхалась сливающимися друг с другом и пульсирующими аурами, вызывая тошноту, как от табачного дыма. У нее закружилась голова, она бешено сопротивлялась чарам, ей захотелось домой, к Коулу, к тихо шумящей печи для обжига, к ожидающей ее в джутовых мешках холодной влажной мягкой глине, привезенной из Ковентри. Она закрыла глаза и пожелала, чтобы вся эта цепь событий вокруг - пробуждение чувства, неприязнь, полная неуверенность в себе и зловещее стремление подавлять, исходившее не только от этого темноволосого мужчины, - вдруг распалась. Несколько пожилых прихожан прокладывали себе путь сквозь толпу, чтобы им мог уделить внимание преподобный Парсли. И он обернулся, чтобы сказать им любезность. В пещерах перманентной завивки в седых волосах у женщин виднелись нежнейшего оттенка золотые и голубые пряди. Реймонд Нефф, раскрасневшийся и вспотевший - концерт удался! - подошел к ним, как триумфатор, молча выслушал их одновременные комплименты и шумно увлек за собой Джейн, свою любовницу и товарища по музыкальным битвам. Плечи и шея у нее блестели от пота после напряженного выступления. Александра это заметила и была растрогана. Что нашла Джейн в этом Реймонде Неффе? А что, собственно, нашла Сьюки в Эде Парсли? Оба мужчины, когда стояли близко, для Александры пахли обыкновенно - а у Джо Марине кожа имела какой-то нежный кисловатый запах, как молочный запах младенца, когда касаешься щекой твердой и теплой, покрытой пушком макушки. Вдруг она опять оказалась наедине с Ван Хорном и испугалась, что снова придется ощутить в груди неотвратимую тяжесть разговора с ним, но Сьюки, которая ничего не боялась и чувствовала себя в своей стихии, вся мерцающая под своей аурой, красновато-коричневая, пробралась через толпу и взяла интервью. - Что привело вас на этот концерт, мистер Ван Хорн? - спросила она после того, как Александра неловко представила их друг другу. - У меня не в порядке телевизор, - мрачно ответил он. Александра заметила, что он предпочитал обращаться к людям сам, но Сьюки нельзя было отказать, когда она задавала вопросы, - ее энергичное обезьянье личико сияло, как медная монета. - Что привело вас в наши края? - был следующий вопрос. - Решил, что пора выбираться из города Нью-Йорка, - ответил он. Слишком много грабежей, очень высокая арендная плата. Здесь она умеренная. Это пойдет в газету? Сьюки облизнула губы и призналась: - Может быть, я упомяну об этом в "Уорд", я веду там колонку "Глаза и уши Иствика". - Бог мой, не делайте этого, - проговорил великан в мешковатом твидовом пиджаке. - Я приехал сюда, чтобы обо мне забыли. - А чем вы были знамениты, можно спросить? - Если бы я вам сказал, то это стало бы известно всем, не так ли? - Может быть. Александра диву давалась, глядя на свою отважную подругу. Аура Сьюки, как и ее блестящие волосы, была цвета светлой меди. Когда Ван Хорн уже собирался отойти, она спросила: - Говорят, вы изобретатель? - Дорогуша, даже если я весь вечер стану вам объяснять, вы все равно не поймете. В основном я имею дело с химическими препаратами. - А вы все же попытайтесь, - настаивала Сьюки. - Посмотрим, может, я пойму. - Поместите это в ваших "Глазах и ушах", и я, быть может, пошлю письмо на конкурс. - Никто, кроме живущих в Иствике, не читает "Уорд", уверяю вас. Да и в Иствике никто ее не читает, разве только объявления и если упоминается чье-то имя. |
