Выслушав все это. Марша оторвала голову от подушки и впилась в него пронзительным взором потемневших от горя глаз.

— И что прикажешь мне делать? — проговорила она неверным, дрожащим голосом. — Стать уборщицей? Или прачкой?

Винченцо не удостоил ее взглядом.

— Мне все равно, лишь бы это был честный труд.

— Программа исправления. — К горлу уже подкатывал истерический хохот. Она пыталась сдержать его, но не смогла, и мрачную тишину комнатки нарушили раскаты идиотского смеха.

Злобно выругавшись по-итальянски, Винченцо стал трясти ее за плечи.

— Прекрати немедленно! — прошипел он.

— Н-не могу! — выдавила она, но гневный огонек в его черных глазах подействовал на нее, как холодный душ.

— Постарайся! — В устремленном на нее взгляде появилось опасное выражение. К своему ужасу, Марша почувствовала, что у нее из глаз потекли слезы. В попытке скрыть их она отвела от него взгляд. Он заклеймил ее как преступницу, заставил бросить работу, лишил заработанного с таким трудом повышения, а она заплатила за все эти оскорбления своим телом. Боже мой, что с ней такое творится? Что случилось?

Он снова выпрямился.

— Не делай вид, будто отдалась мне против своей воли. Ты сама этого хотела чуть ли не больше меня, — язвительным тоном произнес он. — И учти, больше я не желаю делить тебя ни с кем из твоих партнеров по постели. А твои крокодиловы слезы на меня не действуют. Я тебя насквозь вижу…

— Ты слепец, — устало прошептала Марша, опуская голову на поднятые колени.

— Я сильнее тебя, — как бы желая окончательно сокрушить ее, объявил Винченцо. — И очень опасен, когда меня пытаются водить за нос. Запомни это, и у нас с тобой все пойдет нормально.

Она услышала звук открывающейся двери.

— Завтра в восемь вечера. Если ты к тому времени успеешь привести себя в порядок, я возьму тебя поужинать.

— Кто бы мог подумать, — ответила Марша отрешенным голосом.

— Судя по твоему виду, тебя стоит подкормить…

— Как индейку, перед тем как отправить ее в духовку.

— Что, черт побери, с тобой творится? — внезапно обернулся он к ней.

— Ничего.

— Тогда не напускай на себя такой чертовски жалостный вид!

Марша обняла колени трясущимися руками.

— Я просто устала, вот и все, — промямлила она, страстно желая, чтобы он поскорее ушел.

Винченцо наклонился и с напугавшей ее нежностью убрал с ее лица прядь растрепавшихся белокурых волос.

— Я не думал, что все получится именно так, — пробормотал он, склоняясь над ней. — Но я солгал бы тебе, если бы сказал, что жалею о случившемся. Я не хочу, чтобы ты мне сопротивлялась.

— Не буду, — убито пообещала она, хорошо понимая, что он совершенно намеренно, одним бурным совокуплением, стер с лица земли все ее оборонительные линии. И поскольку теперь оказался на коне, ему было совершенно безразлично, что же чувствует сама она.

— Поспи немного… хотя… Бог мой, как можно спать в этом гробу? — пробормотал он с явным отвращением.

Потом Винченцо поймал ее руку и вложил ей в ладонь ключ.

— Можешь отправиться в мой городской дом, но не более чем на пару дней. Через час я пришлю за тобой машину. — Он выпрямился и направился к двери. — А я приду около шести, — хрипло шепнул он напоследок.