Подбежали дружинники, остановились, углядев бояричей и княжича.

    - Упустили пташку, охотники, - бросил им Витанович. - Наша добыча! Себе других ловите, а эта с нами пойдёт!

    - Ой! - вскрикнула девка. - Ой, пустите! Ой, лишенько мне! Ой, мамонька…

    Её никто не слушал. Держа её за локти, бояричи втолкнули девку в подклеть и повалили на мешки. Ярослав не отставал. В темноте, толкаясь и спеша, вместе с приятелями шарил руками по извивающемуся на мешках девичьему телу, а потом первым, как княжич, распустил пояс и утвердился на ней. Закричала бы девка, кабы не рука, зажимающая ей рот…

    С утра всегда болит голова и хочется рассолу. Князь Владимирко с трудом оторвался от изголовья:

    - Плешка…

    Верный холоп появился тотчас. Согнулся в поклоне, ожидая приказаний.

    - Чего вылупился, дурень? - напустился на него Владимирко. - Пить!

    - Счас-счас, батюшка, - Плешка исчез, но тут же появился с братиной, полной свежего мёда. - Испей! Медок на травках настоян. Всю хворь враз как рукой сымет.

    - Опять? - капризно поморщился Владимирко.

    - Пей, княже, не сумлевайся! - стоял на своём Плешка.

    Внутренне содрогаясь, князь приник к братине. Пил маленькими глотками - не любил боярских застолий, но не потому, что наутро болит голова - просто боялся, что на пиру подсунут яд. Самому ему сестрица Ирина как-то прислала из Византии перстенёк с секретом - на всякий случай. Случай тот представился вскорости, но с тех пор не каждого допускал на свои пиры Владимирко.

    Мысль о пирах напомнила о вчерашней гульбе, и князь тихо застонал. Неужто и сейчас придётся опять сидеть за столом, пить, есть и улыбаться! Он устал, хотелось отдохнуть в тишине.

    Медок, однако, немного помог. Возвернув братину Плешке, Владимирко бросил:

    - Одеваться!

    - Счас-счас, - засуетился холоп.

    - И дворского кликни. Пущай собирается в дорогу.

    - Куды это?

    - На кудыкину гору, холоп! - рявкнул князь. - Домой едем! Сей же час!

    Как вожжа попала под хвост Владимирке - вмиг на ноги терем поднял, всех переполошил. Напрасно боярин Витан хлопотал, уговаривал князюшку погостить ещё, обещая новую охоту, напрасно поварчивали и сокрушённо качали головами и бояре - собравшись и наскоро отобедав, князь вместе с двором, казной и сыном отбыл в Галич.

    Путь от Тисмяницы до Галича невелик, да обоз с добром и казной тащится медленно. Вот так и случилось, что обогнала его худая весть, встретила на полдороге, когда уже показались впереди стены стольного города, окружённые посадом. С последнего поворота послал князь вперёд себя дружинника - упредить, чтоб готовили терем, топили бани, накрывали на стол. Малое время прошло, а дружинник уже назад поворотил.

    - Ну? Как службу справил? - князь Владимирко приготовился сердиться на гонца за то, что торчит на дороге.

    - Не казни, а прежде вели миловать! - вой поклонился в седле, сдёргивая шапку. - А токмо закрыл перед тобой Галич ворота!

    - Что? - вытаращил глаза князь. Уже потянулся за плетью, чтоб выпороть нерадивого слугу, но тот замотал головой:

    - Пока ты на охоте тешился, ударили галичане в вечевое било, да и порешили всем миром, что ты им не надобен, а промыслили они себе иного князя.