Во время пира Ярослав не спускал глаз с Настасьи. Ему хотелось услышать её голос, мечталось, чтобы она хоть раз подняла на него взгляд… И когда это случилось, не мог опомниться от того огня, что горел в её взоре.

    Воротившись в терем после пира, он долго ворочался в ложнице, скрипя зубами и вспоминая Настасьины глаза. Истомившись, едва не бросился к забытой и заброшенной жене, ибо желание сводило с ума. Отрезвило только одно - Настасья Григорьевна сейчас лежала рядом с мужем и, наверное, он ласкал её упругое ладное тело. И целовал… И обнимал… Да разве Ольга Юрьевна сравнится с нею?

    Наутро начал узнавать, кто таков Настасьин муж. Выяснилось - священник одной из окраинных церквей Галича, отец Василий. Недавно он овдовел, оставшись с тремя малыми детками, и женился вторично, ибо малышам нужна была мать. Одна из самых младших дочерей Чарговича, Настасья Григорьевна не сопротивлялась, выходя замуж, но о любви речи не было.

    Похлопотав, Ярослав перевёл отца Василия поближе, сделав своим домовым священником. Теперь он мог видеть Настасью каждодневно, и страсть разгоралась в его сердце с силой, которой сам от себя не ожидал. Ещё недавно он думал, что судьба вот так и прожить всю жизнь одиноким, дожидаясь, пока вырастет сын, чтобы передать ему престол. И вот теперь…

    Как-то раз Ярослав встретил Настасью совсем близко от женской половины терема и немало тому удивился.

    - Что ты делаешь здесь, Настасья Григорьевна? - опомнившись от смущения, воскликнул он.

    - Княгиня Ольга Юрьевна меня зазывала, - та взглянула на князя и обожгла огнём своих очей. - Скучает она, так я развлекла её беседой…

    - Какая может быть беседа? - усмехнулся Ярослав. - Ольга Юрьевна лишь плачет да молится… Небось на меня плакалась - дескать, забижаю её?

    - Не смею сказать, княже, - потупилась Настасья.

    - Да я и без того знаю, - отмахнулся князь. - Может, я и плохой муж, да только женили нас без любви, по расчёту наших отцов. Нас не спросили, заставили век мучиться. Ведаю наверняка, что до меня у неё была на стороне присуха, я же к тому времени ещё не успел испытать любви… И как теперь испытаю, ежели судьба привязала меня к такой жене?

    - Жена Богом дадена, - осторожно ответила Настасья. - Жену надобно любить… Это судьба такая…

    - И ты, - князь подошёл ближе, не сводя жадных глаз с её лица, - любишь своего мужа?

    Настасья Григорьевна отвернулась, то ли стесняясь, то ли не в силах выносить прямого взгляда.

    - Каков ни есть, он муж, - наконец вымолвила она.

    - Но ты его любишь?

    - К чему такие речи, свет мой князь?

    - К тому, что вижу наверняка - не люб он тебе! В твоих глазах огонь зрю, от коего пожар может случиться. Грех таким глазам плакать…

    - А я и не плачу вовсе! - улыбнулась она, и от улыбки Ярослав потерял голову. Не помня себя, он схватил Настасью за руку, сжал её пальцы, прижимая к груди.

    - Что ты? Что ты, княже? - она попыталась высвободиться, пугливо озираясь по сторонам.

    - Не спеши, Настасья. Побудь со мной. Дай насмотреться на тебя, - шептал, как влюблённый отрок, Ярослав. - Всех ты краше…

    - Грех такое говорить, княже.

    - Да какой же грех, ежели наглядеться на тебя не могу?

    - Мужняя я жена, а ты женатый…

    - Не женатый я.