- Ишь ты, Иванка, - Ярослав нервно скомкал пергамент. - Где обосновался! Князь Малого Галича и всего Нижнего Подунавья! Да у этого бродяги за душой и десяти гривен не наберётся, а туда же - князем именоваться! Бродяга, тать и душегубец! И мне никакой не сродственник! Самозванец!

    - А ежели и так? - случившийся тут же Избигнев Ивачевич вопросительно заглянул в глаза князю. - Мёртвым Иванку Берладника никто не видел…

    - Так надобно, чтоб увидели! Пусть не я, но хотя бы кто-то, кому можно верить. Вот хотя бы ты!

    - Я? Как возможно сие?

    - А вот и возможно. Вели подать пергамент и чернила!

    Решение пришло мгновенно. Не было времени задуматься, праведно ли поступает. Где бы ни был, живым Иван Берладник был опасен. Вот ведь - назвался князем Нижнего Подунавья! Ежели подтвердить его права, получит Ярослав под бок неугомонного и грозного соседа, а его строптивые бояре - орудие супротив него. Вот соберёт он своих берладников, призовёт на подмогу кого-нибудь из князей, поднимет недовольных бояр и пойдёт на Галич. И не устоит Ярослав, пусть он хоть трижды будет Осмомыслом. И в плену держать его опасно - помнил Ярослав, как ускользнул Берладник из длинных рук Юрия Долгорукого. Ускользнёт и на этот раз, ежели его не остановить.

    - Избигнев! Где ты там? - закончив писать, крикнул Ярослав.

    Боярин появился в дверях.

    - Немедля собирайся в путь. Спеши к тётке моей, Елене Володаревне. Передай сей пергамент и на словах скажи, что Иван Берладник - самозванец и должно его убрать, покамест худа не было. А ежели она сама не сможет, на тебя возлагаю сие дело!

    - Как так - на меня? - боярин с опаской воззрился на пергамент.

    - На кого ж ещё? Ты для меня не сумел Берладника из Киева привезти? Так расстарайся хоть сейчас!

    Избигнев Ивачевич переменился в лице, но пергамент взял и низко поклонился и, пятясь задом, вышел.

    Оставшись один, Ярослав довольно потёр руки. Что бы ни случилось, он более не выпустит двухродного брата из рук. От этой родни одни неприятности - взять хотя бы братьев самой Ольги Юрьевны. А что говорить про Русь, где братья-князья, многочисленные сыновцы-стрыи намертво сцепились ради власти и богатства. Что ни год, усобица. То ли дело Галиция - один князь Владимирко Володаревич, один сын Ярослав Осмомысл, у него самого один наследник - Владимир Ярославич. Ни тебе усобиц, ни тебе раздоров. И, выходит, чем меньше родственников, тем лучше. А скоро их станет ещё меньше.

    Он снова стоял на высоком скалистом берегу, глядя вдаль. Ветер трепал длинные волосы с первой проседью, серые глаза жадно впивались в окоём. Где-то там далёкая Русь, родные просторы, привычная речь, последние летние грозы, тенистые берега рек, деревянные города, девичьи песни в рощах, хлебные нивы и петушиный крик на рассвете. Там жена и сын, к которым стремилась душа.

    В отдалении стояла стража - как почётный пленник, Иван жил в греческом городе Фессалоники, или просто Солуни, в собственном доме. Мог ездить, куда заблагорассудится, но его всюду сопровождала охрана из числа городских ратников.