Царевич, как мог, пытался себя убедить в том, что всё идёт нормально. Что так и должно быть. Ну, экстравагантная женщина, что тут поделаешь. Однако в глубине души он понимал, что концы с концами в его логических построениях не сходятся. И вообще после встречи со спецназовцем всё в его жизни пошло наперекосяк. Хотя нет, наперекосяк всё пошло после развода с Веркой. Эта ведьма грозила свести с ним счёты. И это после того, как Царевич отдал ей буквально всё, ну только что штаны с себя не снял. Скажите на милость, какие мы ревнивые. Ведь не было же у него ничего с Наташкой. Так, приобнял слегка. А уж эта дура в него всосалась своими намазанными губами. Пока Царевич искал пути отступления, ввалилась Верка с воплями и визгами, понабежали гости очумевшего от произошедшего Валерки Бердова, в общем, вспыхнул скандал до небес, в результате которого Царевич потерял и жену и друга.

Воспоминание о дурацком происшествии трёхмесячной давности окончательно выбило Ивана из колеи, и он заметался по залу, натыкаясь на мебель. Надо же так по-глупому рухнула семья, которая просуществовала худо-бедно почти семнадцать лет. Ну, принял тогда Иван, конечно, с избытком, что, между прочим, в данных обстоятельствах скорее облегчало его вину, чем отягощало. Трезвым он точно не стал бы уединяться с Наташкой, зная её вздорный, а во хмелю и вовсе неуправляемый нрав. А Валерка тоже хорош. Знает же каким сокровищем владеет, так нет же, корчит из себя оскорблённую в лучших чувствах невинность.

По коридору зашлёпали мокрые ступни, застигнутый врасплох Царевич метнулся в угол и почти упал в кресло.

– А почему в темноте сидим?

Иван, честно говоря, забыл о свете, да в комнате и без того было достаточно светло от уличного фонаря, зажжённого таки в свой срок рассеянными городскими властями. Во всяком случае, обнажённое женское тело Царевич видел очень хорошо. Лариса Сергеевна почему-то не озаботилась одеждой, хотя в квартире было прохладно по случаю осенней погоды и бережливости всё тех же городских властей, которые не спешили одаривать теплом своих замерзающих избирателей. Царевич, во всяком случае, почувствовал озноб, когда Лариса Сергеевна, прошествовав через зал, опустилась в кресло напротив.

Нельзя сказать, что Царевич в своей не такой уж короткой жизни был обделён женскими ласками, но надо честно признать, что женщины таких совершенных пропорций ещё не посещали его ни во сне, ни наяву. Вот уж действительно нимфа. – Рад, что вы нашли время и забрели на огонёк. В том смысле, что я всегда…

– Я тоже рада, – оборвала косноязычный комплимент хозяина гостья. – У вас закурить не найдётся.

Царевич испуганно захлопал ладонями по карманам. Сигарет не было, кажется, они остались на кухне.

– Я сейчас, – пробормотал Иван, подхватываясь с кресла. – Одну минуту.

Лариса Сергеевна подтянула длинные ноги, давая Царевичу проход, и он поспешно зашлёпал по паласу рваными тапочками, натыкаясь на всё ту же, будь она неладна, мебель. Иван хотел включить свет, но в последний момент передумал и, больно ударившись коленом о сервант, выбрался из зала в коридор. Здесь он всё-таки включил свет, по той простой причине, что пребывать далее в темноте было выше его сил. Почти машинально Царевич бросил взгляд на вешалку, но ничего примечательного на ней не обнаружил, кроме собственной кожаной и ещё довольно новой куртки.