|
Мирей хотела бы очень приличных похорон, ну и, конечно, отпевания в церкви. Равинель вел машину как автомат. Он назубок знал все эти улицы, бульвары… да и движение еще не напряженное. Мирей была неверующая и все-таки ходила к обедне. Предпочитала праздничные службы из-за органа, пения, туалетов. И не пропускала проповеди отца Рике по радио, во время поста. Она не очень-то разбиралась в сути, но считала, что он хорошо говорит. И потом, этот отец Рике был депортирован!.. Сквозь облака пробивался розовый луч. А вдруг Мирей видит его сейчас… Тогда она знает, что он действовал не по злобе. Смешно!.. Да, а где же ему взять черный костюм?.. Придется сбегать в прокат и еще попросить соседку сшить траурную повязку. А Люсьена будет спокойно дожидаться его в Нанте! Ну где же справедливость?
Впрочем, размышлять над этим ему некогда, впереди возник старенький «пежо» и никак не позволял себя обойти. Он зачем-то все-таки обогнал его у самого Эпинэ, но тут же замедлил ход. Привет! Я еду из Нанта. И понятия не имею, что у меня умерла жена. В этом-то вся и загвоздка. Я понятия не имею… Ангиан. Он остановился у табачного ларька… — Здравствуйте, Морен. — Здравствуйте, господин Равинель. А вы, случаем, не запоздали? Кажется, обычно вы приезжаете чуть раньше. — Туман задержал. Чертов туман! Особенно возле Анже. — Ох, не приведи господь всю ночь сидеть за баранкой! — Дело привычки. Что у вас тут новенького? Дайте-ка спичек. — Ничего. Да разве здесь может быть что-нибудь новенькое? Равинель вышел из машины. Больше тянуть нельзя. Будь он не один, насколько все выглядело бы проще и не было бы так страшно. Хорошо бы иметь свидетеля, который подтвердит… Ах, черт возьми! Папаша Гутр. Какая удача! — Как дела, господин Равинель? — Понемножечку… Очень рад, что вас повстречал… Вы мне как раз нужны… — Чем могу служить? — Моя прачечная совсем обветшала. Того и гляди развалится. Жена мне говорит: «Вот бы тебе посоветоваться с папашей Гутром». — A-а! Это та прачечная, что на краю участка? — Ну да. Ведь у вас найдется минутка? Может, съездим? Ну и по стаканчику муската опрокинем для бодрости. — Понимаете… Мне пора на стройку. — Мускат из Басс-Гулена. Ну как? А по дороге расскажете мне все местные новости. Гутр не заставил себя долго упрашивать и полез в машину. — Разве что на минутку… А то ведь меня ждет Тэлад… Они молча проехали с полкилометра мимо затейливых дачных домиков и остановились у решетчатых ворот, украшенных эмалированной табличкой: «Веселый уголок». Равинель дал продолжительный гудок. — Нет-нет. Не выходите. Жена сейчас откроет. — Но может, она еще не встала, — возразил Гутр. — В такой-то час? Шутите! А тем паче в субботу. Он выжал из себя улыбку и снова загудел. — Ставни еще закрыты! — заметил Гутр. Равинель вышел из машины. — Мирей! Гутр вылез следом за ним. — Может, на рынок пошла? — Вряд ли. Я ведь ее предупредил, что приеду. Я ее всегда предупреждаю, когда есть такая возможность. Равинель открыл ворота. В разрывах низко бегущих облаков нет-нет да и проглядывало голубое небо. — Да-а, осень, последние теплые денечки, — вздохнул Гутр. И добавил: — Ворота у вас ржавеют, господин Равинель. Надо бы по ним основательно пройтись суриком. В почтовом ящике лежала газета. Равинель вынул ее, а вместе с ней и открытку, засунутую уголком в газету. |
