— Значит, ты хочешь…

— Этот тип хочет свистнуть у нас шестьдесят тысяч фунтов. Я не могу стерпеть, чтобы он ими попользовался! Может быть, нам заодно удастся вернуть себе часть денег.

Баггси Вейсу эта идея очень понравилась, но профессор Шварц отнесся к ней более настороженно:

— Если летчик — его приятель, он может встать на его сторону, и у нас будут проблемы.

— Мы ему что-нибудь прибавим к тому, что заплатит Неизвестный. Кроме того, если потребуется, Баггси приставит ему к затылку свой «люгер». Подобный аргумент у кого угодно отобьет охоту раздумывать.

Баггси Вейс уже несколько минут беспокойно вертелся. Ему в голову пришла одна мысль.

— А… девчонка? — хрипло спросил он. — Мы ее вернем?

— А что нам еще остается? Я знаю, что это надрывает тебе сердце, но ты утешишься.

— Люк…

— Да?

— Ты еще ни одного ребенка живым не вернул. Поклянись мне, что на этот раз…

— Не понимаю, какое тебе дело, если ты к ней не притронешься.

— Мне хотелось бы вспоминать ее такой, какая она сейчас, не так, как я вспоминаю других.

— Мне казалось, ты о них больше не думаешь…

— Иногда на меня находит. Ты это сам прекрасно знаешь! И никогда я не вижу их такими, какими они было до. Я всегда вижу их такими, какими они были после.

— Рецидив совести, — прокомментировал профессор Шварц. — Прибавлю, что для индивидуумов вашего склада это, скорее, редкость. Подобная латентная тревожность говорит о том, что…

— О, профессор, вы-то хоть заткнитесь! Я у вас совета не спрашивал. У меня иногда возникают потребности, как у всех людей. Кроме вас. Я люблю молоденьких. Но никогда ничего не случалось по моей вине…

Профессор Шварц покачал головой.

— Дети — особенно маленькие девочки — иногда подолгу не могут понять, что им желают добра.

— Я никогда нарочно не причинял им зла!

— Я в этом не сомневаюсь. Вас принуждала к этому одна лишь их детская впечатлительность.

— Или, скажем, их отстающая в развитии чувственность, — предположил Люк Адама.

Но Баггси Вейс уже наслушался досыта.

— Вы оба меня достать решили, или что? — с трудом подавляя внезапно овладевшую им ярость, прошипел он.

— Нисколько, — примиряющим тоном произнес профессор Шварц. — Просто я попытался интерпретировать ваши рефлексы с тем, чтобы определить степень вашей ответственности. Нашему другу Люку не следовало шутить. Оставим эту тему.

Баггси Вейс перенес все свое внимание на Люка Адама. Толстые, как веревки, вены у него на лбу налились фиолетовым.

— Значит, пошутить решил?

— Ничуть, — защищался Люк. — Мои заключения полностью совпадают с выводами профессора. Я, как и он, считаю тебя исключительным субъектом.

— Ну, знаете! — заорал Баггси Вейс, зажав в кулаке «люгер».

Он готов был выстрелить. Люк Адама едва успел, не вставая с места, ребром левой ладони ударить его по запястью. Пистолет отлетел под шкаф.

— Надо же! — сказал Люк, с трудом поднимаясь. — Займитесь им, профессор. Это на него подействовало сильнее, чем я думал. На вашем месте я бы ему чего-нибудь впрыснул покрепче… Схожу в гараж, взгляну, как там дела у нашего друга Малриди.

Что касается Малриди, то он больше чем наполовину уполз под «бентли», оставив на виду лишь жилистые петушиные икры, торчащие из-под закатанных штанин рабочего комбинезона, и тощие щиколотки в перекрученных носках.