Невозможно найти тут буйволицу.

Невозможно найти отсюда выход.

Аши чувствует отчаяние. Он — не следопыт, не охотник, не воин. Он потерян в живой, копошащейся, зелёной гуще. Он — внутри джунглей, как внутри громадного желудка, который сейчас его переварит. Это была ошибка. Он ничего не найдёт. Семья потеряет ещё и его руки.

Но похороны Аши не будут стоить ничего. Его похоронят джунгли.

— Тонга! — зовёт он буйволицу. — Тонга, иди сюда!

Джунгли вопят, хихикают, свистят в ответ. Маленькие обезьяны с белыми окладистыми бородками вокруг чёрных сморщенных личиков проносятся по ветвям над головой Аши с птичьим щебетом.

И тут, сквозь истерические вопли джунглей, Аши слышит короткое мычание.

— Тонга! — кричит он радостно. — Пойдём домой, Тонга!

Ему кажется, буйволица мычит совсем недалеко. Она запуталась в кустарнике? Лиана-хваталка зацепила её за рога — и ей не выбраться? Страх покидает Аши, Аши улыбается. Люди побеждают джунгли понемногу — но каждый день.

Он рвётся вперёд. Заросли густы. Надо быть слоном, чтобы пройти по ним, как по траве. Аши выдёргивает тесак из ножен на поясе, рубит стебли наотмашь. Брызжет зелёная кровь.

Аши продвигается медленно и кричит: «Тонга! Тонга!». Он уверен, что найдёт дорогу назад — по переломанному и срезанному тесаком подлеску. Пот заливает его глаза, рубаха прилипла к телу, нет времени отмахиваться от насекомых — но Аши рад.

И вдруг вместо мычания он слышит человеческий стон.

— Кто здесь?! — кричит Аши, цепенея.

— Помогите… — доносится не крик — выдох. Угасающий девичий голос. Недалеко, снизу.

Что делает девушка в джунглях?

Этого не может быть. Это может быть. Какая кромешная нужда погнала её сюда? Что с ней случилось? Судя по голосу — ей очень больно. Она даже не может кричать громко. Она умирает?

Или это — голос самих джунглей? Отвлекают от буйволицы, блазнят, заманивают. Что за тварь прикинулась страдающим человеком?

Громадные цветы, раскрывшиеся прямо на корнях громадного дерева, мясистые и красные, пахнут плотью гниющего мертвеца. Мотыльковые орхидеи, качающиеся перед лицом, белые, лиловые, нежные — еле заметно пахнут речной прохладой. Стая колючих гусениц, плотная, как коврик в десять ладоней, усеянный ломкими иглами, поднимается по древесному стволу. Муравей впился в лодыжку. Пот жжёт глаза, солон на губах. Жужжат, кружатся мошки. Джунгли отвлекают, мешают думать.

— Где ты? — кричит Аши.

В ответ — стон, тишина.

Аши принимает решение.

Оно неправильное. Аши нужна буйволица, она нужна его семье, она очень нужна. Без неё сестрёнки Аши могут умереть с голоду. Аши слышит её мычание. Ему надо идти туда.

Но он поворачивает на стон. Ему нестерпимо думать, что человек умирает один, в джунглях. Через несколько дней от девушки не останется и костей — всё поглотит зелёное чудовище, всё станет неважно. Но пока она жива и испытывает неизбывный ужас.

И Аши пробирается сквозь сплетённые ветви, ломает их руками и рубит теском. И останавливается, ощутив, как под сандалией поползла трава.

Срубает пышную ветвь, усыпанную белыми цветами, мешающую видеть.

Перед ним — глубокий овраг. Над оврагом — тонкая белёсая полоска раскалённого неба. Склоны оврага заросли зеленью так густо, что дна не видно. Стоны — оттуда, снизу. Аши понимает, что случилось: девушка, пробираясь по джунглям, сорвалась вниз, падала, обдираясь об острые сучья, ломая кости. Теперь лежит на дне.

Аши кричит, пытаясь сделать голос радостным:

— Я почти нашёл тебя! Не бойся!

Стон в ответ — еле слышен.