— Наверняка будет жалоба. И серьезная. Отец Струевой занимает довольно высокое положение…

— Пусть пишет!… — Дежурный захорохорился, но явно уже давал задний ход.

— Мы бы ее и отправили. Через час поезд. Иначе ей еще сутки ждать. Ребенок, жара…

— Сейчас узнаю. Если машина есть…

— Других двух женщин с детьми — свидетелей — ведь отпустили…

— С билетом поможете? — спросил Гринчук, едва Денисов положил трубку. Дух его был явно сломлен.

— А почему убежал? Почему не пошел в милицию, когда пригласили? Почему скрывался? — запальчиво повысил голос помощник дежурного.

— Привычка! Всю жизнь от вас бегал… — Гринчук несильно хлопнул себя по затылку. — Если б еще в башке мозги, не мякина…

— Если б мозги, — отходчиво сказал помощник. Разговор мог считаться законченным. — Будете с ним говорить? — Он обернулся к Денисову.

— Да, — Денисов показал на дверь. — Пошли.

— Далеко? — спросил старик.

— Тут рядом.

Гринчук оглянулся на помощника, но тот заметил успокаивающе:

— Иди. Все нормально.

На перроне продолжалась вечерняя вокзальная суета, которая должна была улечься через полтора часа — с окончанием посадки на тамбовский. На десятом пути, против дежурки стучала компрессорами пустая электричка.

Денисов вывел Гринчука на платформу. Прямо — по фронтону здания, за огромными буквами «МОСКВА», расставленными по фасаду, тянулись окна комнаты матери и ребенка, на некоторых шторы были отдернуты — там виднелись люди, в основном женщины, смотревшие на перрон.

Где-то погас свет, кто-то задернул штору. Гринчук, поняв, зачем он здесь, спокойно наблюдал жизнь за окнами.

— Смотрел отсюда? — спросил Денисов. — Жену свою видел?

Старик полез за сигаретой.

— Видел.

— Она была одна в комнате?

Гринчук взглянул на него сбоку.

— С сынишкой.

— Ты, наверное, обещал, что пройдешь к ней.

— Говорил.

— Решил доказать, что для тебя нет замков…

Гринчук прикурил у проходившего пассажира.

— Положим.

— Попробуем догадаться, как тебе это удалось… Пошли!

Подъезд, в который можно было с третьего этажа спуститься на лифте, был освещен изнутри и закрыт. Денисов мельком взглянул на Гринчука, для верности подергал дверь.

— Отсюда не пройдешь…

Старик согласился с оговоркой:

— Можно выйти на лестницу, где вход в комнату матери и ребенка, пешком спуститься сюда, а затем подняться на лифте…

— Попробовал?

— Поднялся… — старик сплюнул, — а там рядом гардеробная, платят за номера и вещи сдают. Дежурная засекла: «Куда?» — «Извините…»

— Потом?

Гринчук постепенно разговорился:

— Вышел на перрон, где мы сейчас стояли. Нина подошла к окну. Показываю ей: ничего, мол, не получается! Она постучала себя по лбу, показывает: совсем, мол, стал туго соображать… Смеется, значит.

Их осветили огни фар — такси, обогнув дежурку, выруливало к подъезду.

«Кого-то увозят… Может, в больницу?» — подумал Денисов.

По другую сторону двери показался белый халат. Мелькнуло знакомое плутоватое лицо дежурной медсестры. Она была не одна — вместе с патронажной — с Тамарой. Медсестры дежурили тем же составом, что и в ночь совершения преступления.