Он всегда знал, как идут у него дела в каждой из восьми бригад. Наверное, он не изобретал ничего нового, просто поступал как рачительный хозяин, если в конце смены говорил какому-нибудь бригадиру: оставь человек пять после работы, пусть сделают то-то и то-то, иначе завтра с утра все бригады будут простаивать или работать вполсилы. Или вдруг какая-нибудь бригада выходила на объект и в воскресенье, чтобы дать фронт работы в понедельник другим. Все эти переработки Мария Николаевна строго учитывала, оплачивались они дополнительно, поэтому желающие подзаработать даже в воскресенье всегда находились. Выгоднее было переплатить десятерым рабочим за день, чем терять на простое сотни. Но был у Атаулина еще один и, пожалуй, самый мощный рычаг воздействия на энтузиазм рабочих, рычаг, о котором он, к сожалению, не мог рассказать никому.

Аксай, сплошь состоящий из землянок, по окна вросших в землю, большей частью даже небеленых, с глиняными или крытыми рубероидом крышами, производил на Атаулина после Москвы тягостное впечатление. В редком доме, не считая сельсовета и школы, были деревянные полы. И стройка, конечно, принесла надежду не только заработать, но и отстроиться, пусть не шикарно, но вылезти из землянок хотелось всем.

Но как строиться? Если деньги и можно было теперь заработать, то с материалами дело обстояло хуже некуда, в Аксае даже гвоздя не купишь, потому что хозяйственный магазин был только в райцентре. Атаулин долго думал, как же изыскать лишние материалы, ведь если рабочих лишить всякой надежды получить их легально -- станут воровать, а значит, непременно попадутся: Аксай не город, здесь все на виду. Но кто ж разрешит раздавать материалы, предназначенные для стройки, и как оформить такую продажу? Как ни крути, выхода, казалось, не было.

Вспомнилась ему преддипломная практика на большой стройке. Пропадали там из-за бесхозяйственности, халатности тонны цемента, ржавели мотки проволоки для арматуры. Пропадал лес, пиломатериалы, кирпич выгружали самосвалами, и половина его шла сразу в бой. Сжигались сотни кубометров опалубки -- впрочем, девать ее было некуда, технология на ответственных конструкциях требовала применять ее одноразово. Да и тащили нещадно, все, кому не лень, и никого не наказывали, и у прорабов все-таки сходились концы с концами -- значит, был какой-то выход. Но какой? Ведь того, что было загублено только на одной его преддипломной стройке, с лихвой хватило бы, чтобы отстроить Аксай. Но как же сейчас-то быть, как людям помочь не в ущерб делу?!

Атаулин ощущал, как ему не хватает практического опыта. Ничего путного в голову не приходило, а заявления уже копились не столе в прорабской. На первых порах просили в основном помочь с цементом для строительства колодца. Пришла тогда в Аксай такая мода -- строить собственные колодцы во дворе, раньше-то пользовались общими, до которых было шагать да шагать. А когда колодец далеко, и огород-то нелегко содержать, а уж если надумаешь строить, без своей воды не обойтись. Цемент нужен был, чтобы лить бетонные кольца, вместо недолговечного деревянного сруба, и цемента-то требовалось на колодец килограммов триста-четыреста, но и этим он не мог распорядиться по своему усмотрению.

Однако обстоятельства подсказали ему решение и этой проблемы, а может, вопрос решился еще и потому, что в молодости риск не казался риском, молодость тем и сильна, что не умеет прятаться за чужие спины. На ноябрьские праздники пришли в Нагорное вагоны с цементом, арматурой и пиломатериалами, двенадцать из них предназначались для Аксая. Весь октябрь стояла прекрасная погода, и работали на участке, не считаясь со временем.