— Ларэ Уиллер, с вами все в порядке? — тут же подскочил ко мне один из осветителей, кажется. Я никогда не запоминала особо персонал.

Но парень старательно изображал заботу, как будто бы действительно волновался о моем состоянии… И все это с такой трогательной искренностью, что я буквально вынуждена была поблагодарить незваного помощника за его участие и внимание. Шикнуть на беднягу — это как кошку пнуть ни за что ни про что, а кошек я не обижала, даже когда стоило.

— Вам стоит больше беспокоиться о своем здоровье и меньше работать, — приговаривал паренек, помогая мне отряхиваться.

Я криво ухмыльнулась и ответила:

— Думаю, после съемок в этом сериале я буду очень долго отдыхать.

И почему-то это не радовало вообще ни капли.

Сегодня предстояло отснять пару сцен с Николсоном, и еще три коротких эпизода с Мартой. Было бы замечательно, если бы я не совсем провалилась в паре с Лесли и не попыталась удавить Харт еще до съемок. С тех пор, как я осознала, что все еще бесталанное ничтожество, ненависть к Марте на порядок усилилась: в конце концов, мы с ней оказались на одном уровне.

После того, как нанесли грим и одели соответственно снимаемым эпизодам (разумеется, теперь гримеры не проявляли и десятой доли прежнего мастерства, можно больше даже не сомневаться — дело было не в них), я сбежала в самый дальний туалет, куда даже уборщицы забредали только случайно. Он располагался в самом конце коридора рядом с несколькими складами, так что я рассчитывала побыть в одиночестве. Следовало настроиться на работу, попытаться самостоятельно войти в тот транс, который позволял играть действительно убедительно.

«Не лги себе. Играла я, а вовсе не ты. Твой транс — это что-то вроде сна, ты просто отдавала мне контроль».

На свое отражение я смотрела едва не с ненавистью. Потому что лицо за стеклом воспринималось не как мое, как ее…

— Я смогу! Я смогу все сделать и без тебя! — зло шептала я, мечтала разбить зеркало кулаком. Но тогда придется залечивать пораненные руки, объяснять, как они появились… Словом, нет, проще побеситься так, без членовредительства.

«О да, мечтай. А чем здесь так странно пахнет?»

Я принюхалась. Странное дело, нос у нас один, однако каким-то чудом первой информацию все равно получает вторая личность.

— Хлорка. Какие-то средства для дезинфекции, мытья стекол…

«Точно все учуяла?»

Как будто гадина издевалась. Могло на самом деле и вовсе ничем посторонним не пахнуть, но шизофрении захотелось надо мной поиздеваться. В одном наши чувства совпадают — мы друг друга ненавидим от всей души.

— Хорошо, есть что-то еще… — была вынуждена признать правоту субличности я спустя несколько минут. Какой-то странный запах действительно был. Очень слабый, я бы его и не уловила, а вот вторая я замечала, видимо, все.

— Кажется, это не из унитаза, — пробормотала я, осмотрев каждую кабинку.

Если кто-то увидит меня здесь, вынюхивающую в прямом смысле этого слова, точно сдадут в дом скорби при первой же возможности.

«Справа от двери есть каморка для моющих средств и сопутствующей машинерии. Нужно проверить там».

Вот тут меня посетило очень, очень плохое предчувствие. Но при всей куче недостатков, один мне был точно несвойственен — трусость. Но и некоторые мозги в моей черепной коробке тоже водились: хвататься за дверную ручку голыми руками я не собиралась — достала платок и, только накинув его на ручку, попыталась открыть проклятую дверь.

«Разумеется, заперто», — прокомментировала внутренняя стерва.

Значит, вынесем плечом дверь. Я же сильная женщина, в конце концов.