— Хорошо, что за вами есть кому присмотреть, — пробормотал Аэн, — однако мне сказали, что якобы еще не видя трупа, вы уже назвали имя Грега Мортона.

Как замечательно некоторые умеют передергивать чужие слова.

— Сафира, узнай, кто разносит слухи, и приведи ко мне. Побеседовать, — отчеканила я, не отводя взгляда от лица кахэ. — Я всего лишь позволила себе немного цинизма, вероятно, неуместного: сказала, что хорошо бы, если бы убили Мортона, поскольку он уже успел закончить съемки. Для сериала это наименьшая потеря. Понимаю, мои слова могли показаться жестокими, считайте, это просто черное чувство юмора, не более.

Алек Аэн замер и уставился на меня, словно бы призрака увидел. Еще и этот. Что же заставило его так опешить?!

— И почему вы вдруг переменились в лице? — мрачно поинтересовалась я у дознавателя.

Тот захлопал глазами, а потом вдруг произнес:

— Вы говорите совершенно иначе. Другое построение фраз. Другой словарный запас. Словно другая женщина. И держитесь иначе, не как прежде.

Я закаменела, пытаясь полностью осознать сказанное.

— Просто мне постоянно приходится играть вашу почившую родственницу. Я слишком хорошо вжилась в образ, — ответила я чуть растерянно. И тут же сообразила, что даже сама до конца не верю собственным словам.

Меня уже несколько дней не оставляет это ощущение, будто я вовсе не я, что все происходящее вокруг то ли сон, то ли затянувшийся спектакль. Все казалось таким ненастоящим. Особенно я сама, Лэйси Уиллер. Разве есть хоть что-то хорошее в том, что каждый первый может вывести из себя? Хорошо чувствовать себя ущербной, пустой?

От хода собственных мыслей я будто похолодела.

— Сафира, ларо Милад уже уехал со студии? — спросила я быстро, словно ныряя с головой в прорубь с ледяной водой.

Они мне все врут, все до единого. Не солгал только Аэн, но ему, думается, не хватит ума или знаний, чтобы понять, какая каша творится в моей голове. А вот Динес Милад и осведомлен и не имеет причин для вранья. Наверное.

— Вроде бы нет, но я могу сходить узнать, — слегка растерялась от моей просьбы телохранительница.

— Сходите. Если ларо Милад здесь, попросите зайти ко мне, если у него есть такая возможность.

Орчанка кивнула и выскользнула за дверь с невероятной поспешностью.

— Может, вы действительно так сжились со своей ролью, — без особого энтузиазма согласился дознаватель. Тоже не поверил. Но хотя бы мы распрощались с ним с заверениями во взаимном уважении. В кои-то веки меня решили даже немного поуважать.

Через десять минут после ухода Аэна в дверь в знакомой манере поскреблась Сафира, а после дверь открылась до моего разрешения, что для моей телохранительницы было совершенно несвойственно. То, что пришел Милад, я поняла еще до того, как увидела или услышала его.

— Значит, наша первая звезда в кои-то веки решила снизойти до презренного и даже сама возжелала побеседовать? — поинтересовался кахэ, входя в гримерку.

Пафос как он есть.

— Сафира, попей пока кофе, нам нужно поговорить с ларо Миладом с глазу на глаз, — обратилась я к орчанке, замершей в дверях. — Я позвоню, когда ты будешь нужна.

Оставаться наедине с Рукой Смерти было опасно, однако лучше побеседовать без лишних ушей.

Как только Сафира ушла, на физиономии Милада расцвела удивительно мерзкая улыбка.

— И вот мы здесь, вдвоем, по вашему собственному желанию, — протянул он.

Я тяжело вздохнула.

— Как вам самому не надоедает? — задала я не самый важный, но все же небезынтересный для себя вопрос.