Дело было в том, что до того, как поступить на работу к Петровичу, Борис несколько лет подряд занимался тем, что он громко именовал «автомобильным бизнесом». Бизнес этот заключался по преимуществу в перепродаже краденых машин по поддельным документам и приносил Борису неплохой доход. Но это была нервная работа, подделывать документы становилось все труднее с каждым днем, на постах ГИБДД, как поганые грибы после дождя, один за другим появлялись до отказа набитые информацией об угнанных машинах компьютеры, а после громких террористических актов на дорогах стало и вовсе не повернуться из-за обремененных автоматами и бронежилетами ментов. Доходы падали, риск возрастал, дорогостоящие связи в ГИБДД и среди судей практически перестали себя оправдывать, и Борис ушел на более спокойную, как ему казалось, работу.

Как бы то ни было, знакомых в ГИБДД у него осталось предостаточно, и предусмотрительный Борис время от времени навещал их, не забывая прихватить с собой бутылочку-другую. Он пользовался среди своих теперешних коллег некоторой популярностью именно потому, что мог, как никто, утрясти мелкие неприятности с дорожной милицией, выцарапав из когтей гибэдэдэшников отобранные у кого-нибудь из «братков» права или снятые за стоянку в неположенном месте номерные знаки. Когда кто-то из братвы собирался приобрести машину, обращались опять же к Борису, который через своих знакомых оперативно проверял, не числится ли та в розыске.

Вывод из всего этого напрашивался сам собой, и сразу после обеда напарники отправились в районный отдел ГИБДД, где за одной из обитых обшарпанным пластиком дверей сидел некий капитан Соловец. Чем занимается капитан Соловец по долгу службы, Борис представлял себе очень смутно, но зато ему было доподлинно известно, с какой стороны к капитану подойти и каким образом дать ему на лапу так, чтобы он, во-первых, принял подношение, а во-вторых, сделал то, о чем его просят.

Самсон остался ждать напарника в машине, где ему пришлось просидеть почти два часа, переводя взгляд с висевшего на приборном щитке мобильника на дверь райотдела. Каланча и Чижик не подавали признаков жизни. Борис тоже не появлялся, и к исходу второго часа ожидания Самсон совсем извелся, решив, что «мусора поганые» замели его напарника и тот уже дает им признательные показания, с хлюпаньем втягивая в себя кровавые сопли. Нервы у Самсона были напряжены, воображение совсем разыгралось, и он уже подумывал, не рвануть ли ему отсюда на все четыре стороны, пока не стало совсем поздно, когда Борис наконец появился на крыльце.

Наблюдая за тем, как напарник фланирующей походочкой спускается по ступенькам ментовки, словно переодетый в штатское генерал, Самсон несколько раз крепко стиснул и разжал литые кулаки, борясь с желанием выскочить из машины и накостылять этому фрайеру по шее.

Борис подошел к машине и непринужденно плюхнулся на переднее сиденье справа от сидевшего за рулем Самсона. Он не спеша опустил стекло со своей стороны, отлепил от нижней губы сигарету, сбил с нее пепел и длинно сплюнул в открытое окно. Самсон отлично видел, что напарник ломается, набивая себе цену, но все-таки не выдержал и спросил:

– Ну?

– Хрен гну, – ответил Борис, затягиваясь сигаретой. – Для настоящего профессионала преград не бывает – ни в море, ни, как говорится, на суше. Наш фрайерок у нас в кармане, осталось только вынуть его оттуда, скомкать и выбросить – вот так.

Он вынул из кармана какую-то бумажку (Самсону показалось, что это квитанция об оплате охраняемой стоянки), небрежно смял в кулаке и еще более небрежно уронил за окошко.

– Герой, – проворчал Самсон и тоже закурил, чтобы успокоить нервы. Почему-то сообщение о том, что клиент найден, не вызвало у него никакого энтузиазма. Самсон вдруг поймал себя на мысли, что он с удовольствием искал бы приятеля Белкиной хоть сто лет, лишь бы быть уверенным, что эти поиски все равно не увенчаются успехом.