Изменить размер шрифта - +
Тут рабочие не позволили сняться с якоря, видя, что сто пудов хлеба, то есть 4000 фунтов, составляет на 2000 человек по 2 фунта на каждого, а плыть с этим запасом до Саратова надо четыре дня.

 

 

Так вот до какой крайности доведены были рабочие, вот отчего наконец выказали они неповиновение, ужаснувшее приказчика Гладина. Им предстояло питаться двумя фунтами хлеба четверы сутки, а по предшествующему плаванию они знали, что к хлебу им ничего не дастся. После этого с каким умилением должны мы повторять возгласы г. Кокорева о мясе и каше…

 

И, несмотря на все вытерпенное в пути, рабочие поплыли от Самары с недостаточным количеством хлеба. Приближаясь к Саратову, они, по словам г. Кокорева, питались жеванием сухой крупы!!» «Таким образом, – приведем здесь слова статейки г. Альбицкого об этом же предмете («Северная пчела», № 50)[82 - Альбицкий З. Два земляка, В. А. Кокорев и Гладин, на Волжско-Донской дороге (Северная пчела, 1860, № 50, 3 марта).], – на водах Волги, в виду огромных пространств, засеянных хлебом, в виду многолюдных городов и знаменитых хлебных пристаней, две тысячи народа по человеколюбию и заботливости Общества Волжско-Донской дороги испытали такие бедствия, какие, по благости божией, редко приходится испытывать и мореходцам на безбрежном океане».

 

Печатая в ноябре об апрельском происшествии, г. Кокорев говорил о фактах несколько откровеннее, чем в мае. Но оказывается, что он мог бы поступить гораздо лучше: благодаря тому, что поверку дела производить трудно, он мог бы все отвергнуть, как сделал другой поборник гласности, противник г. Кокорева г. Ал. Козлов, Этот почтенный защитник не только Гладина, но и всех его приказчиков, уверяет теперь, через год после события, что все известие «Самарских ведомостей» вздор, что и сами признания Кокорева – произведения его собственной фантазии. По уверению г. Козлова, «вся причина жалоб рабочих заключалась именно в том, что их с 25–50-рублевыми задатками слишком уже тянуло к родному ельничку-березничку», куда их приказчики не пускали. Мнение свое г. Козлов доказывает довольно оригинально. Он, употребляет такой силлогизм: если бы рабочих кормили гнилым хлебом, то оказался бы на баржах запас такого хлеба; а между тем при осмотре барж найдены только остатки черного хлеба с плесенью в руках рабочих, в запасе же гнилого хлеба не найдено, а найден свежий. «Как же это так?» – победоносно восклицает он и переходит к приведенному выше объяснению. Как видите, ни внимательностью, ни логикой г. Козлов не может похвалиться. Он не обратил ни малейшего внимания на то, что в Самаре закуплен был хлеб именно потому, что прежний весь вышел и что уже после этого, узнав о недостаточном количестве закупленных припасов, рабочие подняли ропот, объясненный приказчиками как бунт. Так где же могли найтись запасы гнилого-то хлеба и каким образом г. Козлов не понимает, откуда взялся в запасе свежий хлеб, когда у рабочих в руках был гнилой? Хороший адвокат и следователь г. Ал. Козлов – нечего сказать… Далее, в оправдание Гладина и его приказчиков, он объявляет, что «жевание крупы» выдумано фантазиею В. А. Кокорева, ибо во все время плавания барж с рабочими до Саратова на них «какой бы то ни было крупы ни зерна не имелось». Итак, и крупы не было: даже и жалкий суррогат пищи, представленный г. Кокоревым, исчезает в оправданиях г. Козлова.

 

Как, однако же, легко через год отрекаться от факта, пользуясь тем, что он не во всех подробностях засвидетельствован был формальным порядком! Жаль, что г. Кокорев поторопился с своей гласностью. Впрочем, кто ж ему помешает и теперь сказать, что по тщательном исследовании дела оказалось все дело пуфом, выдумкой пьяных мужиков?.. И, право, это не будет ни лучше, ни хуже того, что говорил г. Кокорев в порыве негодования о мясе, о каше, о черством хлебе.

Быстрый переход