— Да, мадам!

Со странным чувством Изабелла, которую так много обижали, вернула последний подарок Гавестона.

— Вам бы не хотелось, чтобы Дракон остался у вас и служил вам?

— Я сказала ему, что мне больше ничего не было бы нужно.

— Значит, вы уже предложили ему это?

— Я думала, что Дракон будет рад, но он…

Ей было неприятно, что ее добрые намерения кто-то предвосхитил, но еще большую неприязнь вызвало то, что искалеченный, изуродованный слуга гасконца принимал королевскую милость с оговорками.

— И что же он? — резко потребовала ответа Изабелла.

— Кажется, есть что-то, что он должен выполнить в первую очередь. Что-то, что связано с его умершим хозяином.

— Дитя мое, что еще может быть более связано с ним, чем твой покой?

— Право, я не знаю, мадам. Он мне не говорил. Как известно Вашему Величеству, он такой молчаливый, и я даже немного побаиваюсь его… — Я только знаю, что он немедленно покидает Лондон и отправляется в путешествие. Куда-то на северо-запад, как мне кажется, потому что он обещал передать деньги добрым монахам из Оксфорда, которые похоронили тело моего супруга, чтобы они ежедневно читали молитвы за упокой его души.

— Ему это не помешает, — прошептала резвушка Элеонора, стоя за спиной Жислен в нише окна.

Изабелла терпеть ее не могла. Она их всех отпустила. У нее хватало своих проблем. Когда пришел слуга и сказал, что ванна готова, она пошла наводить блеск, чтобы быть красивой для своего мужа и очаровывать тех, кто может пригодиться ему в будущем. Позже, во время трапезы, когда она повторила королю разговор Дракона с его племянницей, Эдуард не был поражен.

— Для этого человека законы не писаны, — спокойно заметил он. — Гавестон всегда говорил, что он заранее начинает выполнять его приказания, и пока тот собирается что-то приказать, все уже бывает исполнено. Он, наверное, хочет что-то сделать для Гавестона в последний раз. Но бедной Маргарет не следовало посылать деньги в Оксфорд, я уже сделал это!

По какому бы делу ни отбыл Дракон, Изабелла была весьма рада, что они избавились от него, потому что, бросив даже беглый взгляд на слугу, она всегда вспоминала его хозяина.

В ту зиму в Лондоне было так радостно, и Изабелла от души веселилась. Наконец она освободилась от постоянного внутреннего напряжения; кроме того, окружающие были в таком приподнятом настроении, как это бывает в стране, которая готовится к войне. Эдуарду нравилось, когда вокруг него собиралась вся семья, он убедил свою младшую сестру Мэри уехать из монастыря в Эмершеме и побыть некоторое время при дворе. Он проводил много счастливых часов, играя со своим маленьким сыном. Он щедро одаривал Бинетт землями за отличный уход за наследником.

— Вам они не помешают, дорогая, когда вы постареете, — смеясь, заявил он. — Вдруг когда-нибудь мы с королевой обеднеем?

Он назначил командовать своей вновь сформированной армией Томаса Норфолкского, старшего сына вдовствующей королевы Маргариты. Томас не мог говорить ни о чем другом, как только о том, что следует дать отпор шотландцам. И даже молодой Эдмунд Кентский, любимый сводный брат короля, тоже надел свои первые доспехи. Целыми днями были слышны крики молодых людей у реки, они тренировались, чтобы овладеть военным искусством.

Перед Рождеством обе королевы пригласили Эдуарда и нескольких придворных, чтобы те полюбовались на великолепную ризу, украшенную жемчугом, которую они вышивали для Папы. Оба сына Маргариты влетели в Залу, все еще разгоряченные и грязные после интенсивных упражнений.

— Подох Черный Пес Уорик! Подох Черный Пес! — выкрикивал молодой Эдмунд, резво прыгая по Зале, как будто он все еще скакал на своем пони.