— Отправляемся! — поднял руку Ло Фенг.

* * *

Дорога перед Охотничьей слободой оказалась перегорожена. На ней стояли два десятка простолюдинов с вилами, пиками и топорами. Место они выбрали такое, что объехать их было невозможно. Справа начинались заросли терновника, что тянулись до окраинных домов деревеньки, слева к дороге почти вплотную подходили скалы. Пики и вилы старателей были выставлены вперед, у двоих или троих из них еще имелись и охотничьи луки с наложенными на тетивы стрелами.

— Никак на охоту вышли? — выкрикнул в недоумении Стайн.

— А вы как хотели? — заорал самый мордатый из охотников. — О чем тут думать, если добыча сама в руки лезет? Есть деревья, с которых далеко видно. Сквозной проход по Старой Гебонской дороге закрыт! Кстати, и разворот тоже!

— Это с какого дуба? — уточнил Стайн.

— Не с дуба, а с сосны! — загоготал охотник. — Дозорный наш на сосну забирается!

— Я спрашиваю, с какого дуба вы свалились, если перекрыли дорогу? — отчеканил Стайн. — Вроде в зверей никто из вас не обратился, значит, в голове должно что-то быть? Или вы отделиться решили от Йераны? Собственное королевство зачинаете?

— Плевали мы и на Йерану, и на Одалу! — потряс над головой топором мордатый. — Край времен настает, дальше каждый как может. Мы можем вот так. От чудищ в белых масках отбились, собственных оборотней перебили, теперь живем так, как хотим. Братков потеряли, конечно, зато остались лучшие. Дорога перекрыта.

— Надолго? — коротко спросил Ло Фенг, положив руку на рукоять меча.

— Пока не заплатите, — растянул рот в щербатой усмешке мордатый. — Тысяча золотых и бабу. Вон та, босая, подойдет. Или трех баб. Тогда сговоримся и на полтысячи золотых.

— По двести пятьдесят каждая? — ехидно сдвинула брови одна из сестриц. — Это хорошая цена или так себе?

— А не нравится, попробуйте прорваться, — процедил сквозь зубы мордатый. — Лошадок ваших положим тут же. Если что, каждый из моих ребяток на медведя с рогатиной ходил.

— Я сейчас, — пробормотала Гледа, осторожно вынула ноги в носках из стремян, сползла из седла на землю, чуть присела, поморщилась, кажется, кожа лопнула на ступнях, одернула платье.

— Ты что задумала, дочка? — поднял брови Стайн.

Гледа оглянулась на сестриц, посмотрела на Ло Фенга, понизила голос:

— У девиц самострелы. У этих — лучники. Ясно? Пойду поговорю. Лошадок могут положить. Не нужно нам этого.

Ло Фенг ничего не ответил.

— Вот и еще забота, — поморщился Скур.

Потянул с плеча к лицу черную маску Ашман.

— Я иду! — снова одернула платье Гледа и пошла в сторону охотников, до которых было шагов пятьдесят. Пошла, думая лишь о том, что они ничем не лучше того зверя, в которого обратился Кригер. А может, и хуже. О том, что проходить мимо гнуси — нельзя. О том, что ненависть, которая кипит в ней, должна найти выход, чтобы ее саму не разорвало на части. Чтобы не лопнула ее оболочка, как лопнула, судя по жгучей боли, кожа на ступнях и голенях. И эта ненависть росла с каждым ее шагом в сторону опьяневших от безнаказанности и от взявшего над ними самими вверх ужаса охотников.

— Ты смотри-ка! Стройная. Девчонка еще. Сладкая… В платье и с мечом. Зачем ей меч-то? Эй! Золото тоже готовьте! И лошадку ее оставьте! Лошадки нам тоже нужны.