Эйнштейн среагировал мгновенно: насадил отвратительную тушку на нож, отодрал от мальчика, бросил себе под ноги, принялся топтать… Поздно. Укус был страшен.

Я кинулся к пострадавшему, хотел подхватить. Скарабей вежливо попросил:

– Не трогайте меня, пожалуйста.

Сполз по стене, стремительно белея, и закрыл глаза.

– Малыш справится, Пэн, не мельтеши, – сказал Эйнштейн. – Проверено.

Он с упоением добивал ненавистную тварь, превращая ее в грязный бесформенный ком.

– Осторожно, прыгнет! – взвизгнула Натали.

Лопата зарычал и выхватил пистолет. Кто прыгнет? Куда?

Оказалось, не куда, а на кого. На меня. Первую белку оставили без внимания всего на миг, и она не подкачала: мощно оттолкнулась от земли и взлетела мне на грудь.

Привет, успел подумать я. Вот и встретились – лицом к лицу…

Никому не пожелаю такого крупного плана. Морды у этих «грызунов», как бы поточнее… Фотки, конечно, видели? Или еще в фильмах ужасов, бывает, пугают монстрами из ада, продуктом фантазии художников. Так вот, никакого сравнения. Фантазия у Зоны, ребята, – это неописуемо. Там фильм про ад, а здесь – просто ад. Когда пасть у твари раскрывается, студень им в глотку… Это ступор. Инфернальная картина. Деформация представлений о реальном мире – что возможно и что невозможно… В общем, лучше не надо об этом.

Мой спецкостюм белка прокусила (спецкостюм!). Шип на конце хвоста, опущенный со всего маху, также проткнул наноткань. Хотя защитный слой в какой-то степени помог, яду в мышцы попало гораздо меньше, чем могло бы.

Лопата выстрелил в упор, и монстра не стало. Слышу, как рычит сбоку Крюк и с чавканьем колотит обо что-то железом.

А мир тем временем быстро выключали. Сначала у меня исчезла шея, потом руки-ноги, потом и все туловище.

Последнее, что я запомнил, прежде чем перестал дышать, это как Эйнштейн сдирает с меня поврежденный комбинезон, а бледный Скарабей впивается зубами в мою шею, будто изголодавшийся вампирчик.

Идиотские глюки, подумал я, растворяясь во тьме, так кстати опустившейся на землю…

Глава 5

– Чтобы понять, как вообще возникают аномальные дети, надо понимать физиологию, – рассказывает Эйнштейн. – А именно: во время внутриутробной эволюции, то есть в животе у мамы, в течение девяти месяцев каждый из нас проходит полную эволюцию жизни на Земле. Полную! – подчеркивает он, будто мы несмышленыши, нуждающиеся во вдалбливании простых вещей. – Далее, человек рождается, как и любое другое живое существо, без коры головного мозга. Коры у младенца как таковой нет. Мозг голый, как коленка. Он даже структурно еще не созрел, то есть его клетки не имеют нормальных контактов между собой. Это некое рыхлое образование, имеющее клетки. Но они с момента рождения моментально начинают искать между собой связи, то есть среда на них воздействует…

Говорит все это он нам с Натали, скрашивая вынужденный привал светской беседой, естественным образом свернувшей на лекцию. Я прикидываю: а не подействовала ли девчонка на него втихаря, чтоб язык у человека развязался? Нет, не похоже. Он по-прежнему в экранирующем шлеме, предохраняющем от электромагнитных полей, а те гипотезы, коими он решил нас попотчевать, никак не тянут на секреты и тайны.

– Далее. Сталкеры несут в себе измененный генетический материал, фактически они уже не люди. Они переходная граница между Зоной и внешней средой. Как на них действует Зона, никто, в сущности, не знает, но мутации происходят на разных уровнях. Причем любой мутаген ВСЕГДА отбрасывает в прошлое, назад по эволюционной лестнице. Назад, милые мои дети сталкеров.