Рубины мерцали на ее груди, женский запах обволакивал его, смешиваясь с запахом собственного возбуждения. Ник Фортуна, никогда не знавший нокаута, зашатался как пьяный. Голова кружилась, ноги не держали, и он ухватился за хрупкие женские плечи, чтобы сохранить равновесие. Интересно, так ли ее вкус пьянит, как ему чудится?.. – Мэгги…

Так. Но одного вкуса недостаточно. Он нашептывал соблазны, щекоча ей кожу, это была эротическая литания, зовущая ее разделить опьянение.

– Если бы ты была моей, я осыпал бы тебя драгоценностями, ты не носила бы ничего, кроме них. Я уложил бы тебя на красный шелк и нежил твое дивное тело. Как прекрасна ты была бы… ослепительно нагая с красными рубинами в ушах… – Грубые ладони обхватили ее шею, и большие пальцы качнули тяжелые серьги. – Рубины меж грудей… – Теплые жесткие руки скользнули вниз, чтобы приподнять наполнившиеся томительной болью округлости. – И я положил бы драгоценные камни сюда… – мечтательно бормотал он, обхватывая ее талию, обводя большими пальцами пупок сквозь тонкую ткань платья. Она тихо застонала, когда одна его рука скользнула ниже, прижалась к холмику между бедер, вызвав взрыв горячей дрожи. – Но здесь тебе не понадобились бы украшения, Мэгги, – шептал он. – Здесь, в сердце твоей женственности, драгоценность более прекрасная, чем любой камень… живая драгоценность, та, что может дать бесценное, несравненное наслаждение. О Мэгги…

Он пил тихий стон из ее губ и приникал все крепче, сжимая руками ее выгнувшуюся спину, притягивая к себе, обхватывая бедрами, целуя ее, целуя… целуя… целуя ртом таким же жестким и властным, как все его тело.

Сейф усиливал каждый звук, каждый шорох и вздох, каждый стон, и громкий зуммер прозвучал как сирена, заставив их отпрянуть друг от друга.

Мэгги должна была опереться о полку, дрожа всем телом, а Ник, очнувшись, уставился в мигающий красный сигнал на панели у стальной двери.

– Это сигнал тревоги, – сипло проговорил он. – Датчик тепла регистрирует присутствие человека и подает сигнал через каждые полчаса. Если не набрать код в течение тридцати секунд, подается сигнал тревоги в полицейское управление.

– Так, ради Бога, отключи его! – дрожа, взмолилась Мэгги. Трудно представить, какой скандал разразился бы, если бы полиция, ворвавшись, обнаружила их с Ником, практически занимающихся любовью среди сокровищ! Она разгладила платье, чувствуя, как тело отзывается дрожью на каждое прикосновение. Господи, что он должен теперь думать о ней?..

Ей стало чуть легче, когда она увидела, что палец, набирающий код, неверен настолько, что с трудом попадает на нужные клавиши. Очередная ошибка вызвала яростное ругательство, но, обернувшись к ней. Ник выглядел уже почти спокойным.

– Извини…

Он не смотрел в глаза, и это удивило ее так же, как извинение.

– За то, что заставил меня почувствовать себя женщиной?

Вскинулись густые ресницы, и, увидев огромные зрачки, она поняла, почему он отводил взгляд. Он был так же беспомощен, как и она сама.

– Ник…

– Не надо, Мэгги. Не усугубляй. Я потерял голову. Такое больше не повторится.

Это признание слабости заставило ее еще больше восхититься им.

– Ты суров с собой так же, как с другими, – печально проговорила Мэгги, жалея о потерянной невинности… если не тела, то сердца уж точно. Всю жизнь она ждала человека, которого могла бы полюбить со всей страстью своей богатой натуры.