Пять ночей назад, когда он заснул, свернувшись на полу ее кухни, Мэгги потребовались все ее физические силы, чтобы оттащить его в гостиную и уложить на белом кожаном диване, стараясь при этом не повредить повязку на правой руке. Диван был длинный, но узкий, и Мэгги боялась, что он свалится, попытавшись повернуться, поэтому затолкала под него побольше подушек и туго подоткнула мягкое кашемировое одеяло после того, как стянула туфли и носки.

Потом какое-то время постояла на коленях, глядя, как медленно и ровно поднимается и опускается широкая грудь, и откровенно любуясь, благо он не мог ее на этом поймать, смягчившимися линиями грубого лица. Неохотно поднявшись, чтобы идти спать, она позволила себе один долгий поцелуй в чувственно приоткрывшиеся во сне губы. Он пошевелился, и Мэгги затаила дыхание, но, к ее разочарованию и облегчению, снова утих, чуть улыбаясь во сне.

Проснулась она с таким ощущением, будто и не засыпала. За окном было уже светло, но час – ранний, гораздо более ранний, чем те, в которые Мэгги обычно открывала глаза, особенно после бессонной ночи. Она перевернулась и сонно вгляделась в темный силуэт, раздвигающий шторы. Из окна открылся прекрасный вид на городской залив и хлынули потоки теплого летнего света.

Она зажмурилась.

– Ради всего святого, Сэм, это что же, вроде извинения за вчерашние излишества? – простонала она, зарываясь лицом в груду подушек. – Считай, что ты прощен, и дай мне поспать.

– Сэм? Так ты обычно просыпаешься с этим мужчиной, Мэгги?

Мэгги резко села в кровати, отбросив с глаз тяжелые пряди волос и подтягивая простыни к груди.

– Ник! Ч-что ты здесь делаешь?

– Я подумал, что было бы крайне невежливо с моей стороны уйти, не поблагодарив хозяйку… особенно после той нежной заботы, которую она проявила, когда я был в ее власти. Я сварил кофе. – Он поставил чашку на тумбочку.

– На кухне? Сэм терпеть не может, когда кто-то хозяйничает у него на кухне, – пролепетала Мэгги. Что он помнит о прошлой ночи?

– Я ему не скажу, если ты не скажешь. Сомневаюсь, что Сэм или твой муж смогут встать в ближайшее время, а когда встанут, у них будет жуткое похмелье.

Твой муж. Он никогда не называет Финна по имени. Будто испытывает потребность постоянно напоминать им обоим о ее обязательствах.

– А у тебя нет? – огрызнулась она, игнорируя кофе. Поскорей бы он ушел…

Ник успел снять повязку и грязную, разорванную рубаху. Обнаженный до пояса, он слишком сильно действовал на чувства… и воображение. Тогда, на пляже, он демонстрировал больше обнаженной плоти, но здесь, в бело-розовой спальне, его голая грудь выглядела более неприличной, агрессивно чувственной. Жесткие мышцы перекатывались на широкой груди при каждом вздохе. Что будет, если он нагнется и обнимет ее? Закричит она или вздохнет с наслаждением?

– Я был не так пьян.

Мэгги недоверчиво фыркнула.

– Ты едва понимал, что говоришь. И улегся спать на полу.

– Это из-за болеутоляющего, а не от выпивки.

Я не набрался так, как твой муж и его нянька.

Его презрительный тон рассердил Мэгги.

– Если ты не был пьян, почему полез в драку?

– Твой муж никак не хотел униматься.

– Ты мог просто уйти, если понимал, что он не отвечает за свои слова.

– Я не сказал, что он не отвечал за свои слова.

Я только сказал, что он был пьян. А я принял достаточно, чтобы снизилась сопротивляемость к оскорблениям. Я потерял терпение, но контроль над собой не потерял. Мне нельзя, потому что при моих навыках я могу запросто убить человека. Поэтому и не пью слишком много – Я не дрался с тех пор, как стал профессиональным боксером.