— Кор… посмотри на меня.

Его взгляд метнулся к ее глазам, и Лейла, поднеся медовую палочку ко рту, позволила последней капле упасть на язык. А потом она сама закружила языком, втягивая ложечку в рот, выпуская… обхватывая, посасывая…

— Женщина, ты станешь моей смертью, — выругался Кор.

Он проворно забрал у нее ложку и вернул в чашу с медом, а ее тело стало как сам мед, которым она поливала себя — кости плавились, мускулы обмякли. Бедра раскрылись еще шире, и Кор крепко поцеловал ее, губы липли от меда, он прижимался к ее лону своей эрекцией, спрятанной в штанах.

Ненадолго.

Он резкими движениями освободил член, а потом вошел в нее, вбиваясь и не разрывая поцелуя, их тела подобрали единый ритм, настолько жесткий, что диван врезался в стену при каждом толчке.

Жестче, быстрее, глубже, пока стало невозможным продолжать поцелуй. Лейла ухватилась руками за его плечи, бугрящиеся мускулы под гладкой кожей напоминали о бушующем океане…

Удовольствие пронзило ее подобно молнии, но не раскалывая, а делая целой… а потом Кор достиг разрядки, изливаясь в нее.

Но он не остановился.

И не сбавил свой темп.

Глава 48

Сердце Блэя подскочило в груди, когда открылась дверь, и до него дошел запах его единственного-и-неповторимого.

Один плюс в курении — сигарета занимает руки. Минус — когда приходится стряхивать пепел, сигарета выдает дрожь в руках, если таковая имеется.

— Привет.

Блэй прокашлялся.

— Привет.

— Я рад, что ты здесь. — Пауза. — Не думал, что увижу тебя.

Какое-то мгновение Блэю хотелось закричать «Я тоже, говнюк». Но этот комментарий лучше оставить при себе, если он хочет выглядеть сильным, быть сильным… оставаться сильным.

Боже, ну почему у Куина такой шикарный запах?

— Я привез Рэмпа, — пробормотал Куин.

— Ты же собирался. — Но потом Блэй нахмурился. — А где Лирик…

— А, она тоже здесь. Да.

С юга прилетел легкий ветер и как балерина закружился по снежному ландшафту с легким оттенком голубого. Листья не сопровождали его, все было укрыто белым покрывалом, а еловые ветви на границе участка, согнувшиеся под тяжестью выпавших осадков, смогли облегченно вздохнуть, когда ветер освободил их от снежного бремени.

Боковым зрением, сквозь окна за спиной Куина, Блэй видел своих родителей в желтом, уютном свете кухни. Его мамэн, не слушая возражений, простояла за плитой почти шесть часов, восторг и предвкушение придавали ей сил после ночи и дня в клинике. Ее радость была настолько сильной, что почти забылись мучения на операционном столе, когда ей пришлось вправлять кость. Швы под гипсом. Что ей также придется через два дня вернуться в клинику на осмотр к доктору Манелло.

По крайней мере, Фритц смог отвезти их назад в тонированном минивэне. Хотя стоял день, когда Лирик выписали из клиники, родители после всего пережитого очень хотели вернуться домой, и Блэй уж точно не стал бы оспаривать их решение…

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал Куин.

Когда мужчина засунул руку в пальто, Блэй покачал головой и затушил недокуренную сигарету.

— Зайдем в дом? Я замерз.

Блэй не дождался ответа, и, в сущности, ему было плевать.

Он зашел внутрь, и его снесла волна запахов, ассоциировавшихся с домашним уютом… вызывающих тошноту. Особенно когда Куин последовал за ним в кухню, хотя он исчез из поля зрения, его присутствие нисколько не уменьшилось.

Может, даже увеличилось.

— Чем я могу помочь? — Блэй с улыбкой обратился к своей матери.