— Он выглядел таким идиотом, — вторила сестре Джилли, — когда стоял на сцене в своих черных трусах, пытаясь загородиться руками!

— Он стоял как столб. Будто окаменел, — припомнила Джеки. — И весь зал ревел от хохота. Они просто с ума сходили.

— С тех пор мы и прозвали его Тарзаном, — сказала Джилли. — И каждый раз он при этом слове краснеет.

— С тех пор уже год прошел, пора бы забыть. Отстаньте от него наконец, — сказала я.

— С какой это стати? Потому что он твой парень? — продолжала дразнить меня Джеки.

— Это было так подло! Зачем ты вообще это подстроила? — с укором спросил я.

Джеки поиграла стеклянными бусинками своего ожерелья и улыбнулась.

— Не знаю. Просто подумала, что это будет смешно.

— Ха, смотрите-ка! Гадалка! — воскликнула Джилли, указывая на маленький темный павильончик возле тележки с мороженым. — Может, сходим? Обожаю гадалок!

— Ни за что, — отказалась я. — Я их боюсь. Я даже в кино не люблю на них смотреть.

— Да ладно тебе, Мэгги! Давай сходим, сегодня же твой день рождения, — уговаривала Джеки, подталкивая меня к павильончику. — Обязательно нужно, чтобы тебе погадали в твой день рождения.

— Вот и узнаем, что нам скажет гадалка о тебе с Гленом, — подначивала меня Джилли.

— Нет, не хочу, — отказывалась я.

Но, как обычно, выбора они мне не оставили. И уже через несколько секунд мы стояли перед дверью черного павильончика.

— Пусть она нам всем погадает, — сказала Джеки. — Я угощаю.

— Вот клево! — прошептала Джилли. — Думаете, она настоящая предсказательница? Думаете, в самом деле она умеет предсказывать будущее?

Три сестры направились в павильончик. Я задержалась, разглядывая написанную от руки красным и черным табличку:

«МИСС ЭЛИЗАБЕТ. ГАДАНИЕ. ОДИН ДОЛЛАР».

И тут мое сердце ни с того ни с сего часто-часто затрепыхалось.

«Почему я вдруг разволновалась? — подумала я. — Откуда это дурное предчувствие?»

Глава IV

ЧТО БЫЛО, ЧТО БУДЕТ, ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ…

Вслед за подругами я вошла в павильон. Внутри было жарко и душно. Два подвесных электрических фонаря у задней стены бросали серый свет на маленький столик гадалки.

Мисс Элизабет сидела, ссутулившись, за столом. Подперев голову руками, она пристально глядела на красный стеклянный шар. Когда мы вошли, она не обернулась. Трудно было сказать, концентрируется ли она на красном шаре или просто спит.

В палатке было пусто, если не считать столика и двух деревянных стульев да большого черно-белого постера с изображением человеческой ладони. Ладонь была разделена на сектора. И все пространство листа пестрело множеством надписей, слишком мелких, чтобы их можно было разобрать в этом сером полумраке.

Вглядываясь в красный шар, гадалка что-то бормотала себе под нос. Это была худшая женщина средних лет, из рукавов красного платья торчали костлявые руки с большими бледными кистями. Прищурившись на свет, я увидела, что лак ее ногтей тоже красный в тон платья.

— Здрассь-те, — громко сказала Джеки, нарушив тишину.

Наконец мисс Элизабет подняла голову. Она была довольно миловидна. Большие широко раскрытые черные глаза, накрашенный ярко-красной помадой рот. Волосы длинные, волнистые, черные как смоль, за исключением широкой седой пряди спереди.

Ее глаза смотрели то на одну из нас, то на другую. Она не улыбалась.

— Уолтер, у нас гости, — сообщила она кому-то хриплым резким голосом.