– Вино и фрукты, ночь, романтика, фонаря с аптекой только не хватает, – я умудрился хмыкнуть. Екатерина не отвечала, видимо сочтя, что я брежу. – А скажи мне, Екатерина Алексеевна, с кем меня хотели в этот домик заманить? Явно же не с тобой?

– Да как…

– Ай, брось, я хоть и молод, но не вчера родился. Так кого я должен был скомпрометировать так, чтобы сделать предложение?

– Аньку, – тихо проговорила Екатерина. – Но Остерман продолжал настаивать на Елизавете.

– Идиот. В последнем случае я бы просто прекрасно провел время, потому что православная церковь категорически не приемлет родственных браков.

– Все равно ничего не получилось. Когда отец хотел предложить проехать в этот домик, то оказалось, что тебя, Петр Алексеевич, давно никто не видел. Тогда он протрубил возвращение, потому что подумал, что тебе надоело и ты домой вернулся. Такое уже случалось, поэтому никто не удивился.

У меня просто язык чесался, чтобы сказать, что я велю всех повесить, шутка ли, императора потеряли и даже искать не поехали, просто посчитав, что он уже дома, но промолчал. Зато не задать другой вопрос не сумел.

– А почему ты здесь в такой час оказалась? – В ответ мне было только негромкое сопение. Тогда я со смешком сам предложил вариант ответа. – Воспользовавшись оказией своей, графенку свиданку назначила?

– Да какое тебе дело, государь, до того, с кем и где я хочу увидеться? – даже через камзол я почувствовал, как она вспыхнула.

– Да нет мне до вас никакого дела, встречайтесь где вам угодно, но в следующий раз выбирай сеновал – недалеко, и в сено можно зарыться в случае чего, – успокоил я Екатерину, и тут мы вышли к тому самому охотничьему домику, о котором она говорила.

Опершись на коновязь, я подождал, пока княжна привяжет Цезаря и ослабит подпруги. Стащить тяжелое седло у нее просто не хватало сил. У коновязи стояла кормушка с овсом и вода, так что я перестал волноваться за коня, к которому испытывал в последнее время большую привязанность, и позволил увлечь себя в небольшой домик.

На обстановку мне было плевать, главное, что там было тепло. Но на одну деталь я все-таки обратил внимание: на столе лежала пурпурная роза на длинном стебле. А граф-то, оказывается, романтик. Розу вон где-то надыбал, только не дождался любимую, кретин. Нет чтобы встретить. А если бы я мимо не проезжал? Догрызал бы сейчас волчара то, что от Екатерины Долгорукой осталось.

Оставив мысли о возлюбленном княжны, я все же огляделся, хмыкнул, рассмотрев огромную кровать, с самой настоящей периной и белыми простынями. Прямо гнездышко для первой брачной ночи, а не охотничий домик.

В доме присутствовала вода, которой я смыл кровь с кинжала и с кистей рук. Предстояло самое главное.

– Катя, мне надо камзол снять и сорочку, чтобы рану перевязать. Вот только сорочка у меня шелковая, на бинт не сгодится.

– А я сейчас помогу, только тряпицу подходящую добуду, – она снова очень мило покраснела. Очень скоро я понял почему. Подходящей тряпицей оказалась нижняя юбка, хлопковая и действительно хорошо подходящая для бинтов.

Распустив юбку на длинные полосы, воспользовавшись моим кинжалом, Екатерина подошла ко мне, чтобы помочь стянуть камзол. Я уже расстегнул пуговицы, но стащить его мне не позволяли ни раненое предплечье, ни все еще болевшая правая рука. Княжна уже взялась за правый рукав, чтобы сдернуть его с руки, но я остановил ее.

– Стой, подожди. Ежели сейчас сдерем, кровь снова пойдет. Надо приготовиться сразу, чтобы рану затворить. Здесь имеется что-нибудь крепче вина?

– Не знаю, – Екатерина растерянно огляделась по сторонам. – Сейчас погляжу.