Ленка почувствовала себя маленькой и никому ненужной. Её собственное «я», словно его стёрли в порошок, стало меньше горошины. Ноги передвигались нехотя, липкий, противный страх поднимался от ступней к бёдрам, выше, колол в груди, сдавливал сердце, да так, что стало трудно дышать.

Мизраэль вёл её по длинным улицам. Почти бежал, нетерпеливо подгоняя Ленку всякий раз, когда она спотыкалась или пыталась замедлить ход. Он уже не пробовал выглядеть добрым или говорить что-то ласковое, лишь изредка бормотал, словно не слыша себя:

— Они ждут, ждут… Ты должна… Ждут…

Ленка прекратила что-либо понимать. Она и себя-то не слышала, шла за ним по незнакомому району и понимала, что не сможет сказать «нет» или просто уйти. Она целиком и полностью в его власти, он её хозяин и господин. Она одна в этом огромном мире.

Испуганный, безвольный и загипнотизированный зайчонок покорно брёл в логово волка.

Улицы пустели. Незнакомые окраины заводили во всё большую глушь. Дорога из асфальтированной превратилась в грунтовую, затем в едва различимую тропу. Ленка вдруг осознала себя стоящей возле какого-то старого двухэтажного дома. Ветхого и серого. В голове прокрутились образы мамы, папы, братика.

«Но ведь он меня любит! — пролетела маленькая искорка надежды. — Значит, ничего плохого мне не сделает?..»

Протест души разбился на осколки.

Мизраэль отпёр замки и завёл в дом. Под потолком слабо горела мутная лампочка. Того, что она высветила, оказалось достаточно, чтобы Лену с ног до головы покрыл холодный пот, а зрачки расширились от ужаса.

По всей комнате в беспорядке валялись чёрные и багрово-красные книги в старых переплётах, на полу красной краской — краской ли? — были нарисованы различные пентаграммы, воск расплылся там, где когда-то стояли свечи, в центре комнаты расположилось нечто похожее на алтарь, только с ремнями для… рук и ног! Какофония запахов била по обонянию, и душа всеми фибрами просила немедленно покинуть это тоскливое, обречённое место.

«Домой, домой, домой!» — стучало в голове, но она даже не могла открыть рта, чтобы что-то сказать.

Сердце забилось мощно и часто. Сильные руки Мизраэля, словно во сне сорвали куртку, растерзали топик. Слёзы полились по щекам Ленки непроизвольно. Губы горячо зашептали о пощаде осипшим голосом.

Мизраэль рассмеялся совсем не по-человечески. Тяжёлая пощёчина прилетела от возлюбленного совершенно неожиданно, погрузив в какое-то состояние ступора — ни слёз, ни мыслей, только тяжёлый мерзкий страх, держащий в состоянии кошмара, от которого невозможно проснуться.

Цепкие руки схватили за волосы. Мизраэль оскалился улыбкой сумасшедшего, глаза фанатично вспыхнули. Так могут смотреть только одержимые. Он речитативом забормотал имена демонов, делая ударения на каких-то особенных словах. Руки и ноги Лены привязал ремнями к алтарю. Самодельные узы больно впились в запястья и лодыжки. Слёзы вновь полились по щекам, а он одним махом сорвал юбку, затем, странно высунув язык, и нижнее бельё.

Лене было уже всё равно. Её только что уничтожили изнутри. Странная любовь привела к гибели, так ничего и не объяснив. Ни ответов, ни понимания…

Слишком поздно она поняла, что ответы не здесь.

Мизраэль, брызжа слюной и сверкая глазами, повторял раз за разом имена дьявола, демонов и злых духов. Лена отключилась, провалившись в спасительное забытье. Ужас и шок сделали своё дело.

Но пробыла в беспамятстве недолго. Очнулась оттого, что сатанист тыкал её в рёбра рукояткой странного на вид ножа: чёрного со звёздами и чем-то вроде иероглифов вдоль рукояти. В его глазах не было прежнего человека, который говорил комплименты и помогал разобраться в жизни.