Чуткий водитель вдарил по тормозам, руку обожгло ударом, и ловить тело пришлось вместе с осколками лобового стекла. Часть их порезала плащ, часть прошлась по лицу, оставляя глубокие раны. Перед глазами мелькнула летящая сверкающая сталь.

Инквизитор воочию ощутил дыхание смерти на расстоянии нескольких сантиметров. Она миновала Фагора, улетев дальше на асфальт. Там грозный, смертоносный для него меч воткнулся остриём в полотно дороги, хищно блеснув внутренним светом.

Инквизитор на лету подхватил тело дочери, амортизируя полёт, гася скорость падения. Иришка оказалась на руках отца. Адаптированное для самых жутких битв тело Фагора пригасило инерцию удара, но выбитого плеча дочери избежать не удалось. Эльфы чуткие, хрупкие создания. И от матери ей передалась эта хрупкость.

Подбежавшая Багира коснулась лба дочери, обхватила щёки, со слезами прижимая к себе.

— С ней всё будет в порядке? — спросила мать, хотя прекрасно знала, что отец сделает всё и даже больше, чтобы защитить дочь.

— Да, — сухо ответил инквизитор. — Плечо надо только вправить до того, как придёт в себя.

— Вправим, — пообещала Багира. — А ты как?

— Я руку сломал… Забери её. Держать неудобно, сползает.

Мать бережно забрала дочь на руки.

— Руку сломал? Ты последний раз что-то ломал… — Багира перехватила взгляд мужа. — Я не помню такого. Ты точно в порядке?

— Я не успел повлиять на физику мира для нас обоих. Дочь… важнее, — ответил инквизитор, вытаскивая осколок стекла из скулы. Обагрив пальцы кровью, Фагор принялся вправлять руку. Самостоятельно не удалось.

Сил на нормальную регенерацию тканей не хватало. А сращивать кости неправильно — мороки потом не оберёшься.

* * *

Жека закашлялся. Сплюнуть кровь с разбитых губ удалось не сразу. Попробовал вдохнуть поглубже, но в рёбрах что-то отозвалось резкой колющей болью.

«Похоже, сломал парочку», — подумал он.

Сильно беспокоила шея. Дотянувшись до неё, Евгений ничего подозрительного не нащупал. Да и как могло быть иначе? Торчащие переломанные кости там достались бы на обозрение разве что патологоанатому или врачам «Скорой помощи». Сам бы уже не ощутил. С шеей особо не пошутишь.

Ноги и руки болели от ушибов, но слушались.

«Значит, позвоночник цел», — обрадовался Мирянов.

Рука потянулась к ручке двери, нащупала что-то мокрое. Приблизив ее к лицу, Жека увидел красное. Повернув голову, заметил, что кровь не своя — инквизиторская. Того, что сидел на переднем сиденье.

«Надо же, — мелькнула невесёлая мысль, — тоже красная».

В глазах тем временем помутилось, и Евгений ощутил рвотный позыв.

Сотрясение мозга после аварии никто не отменял. Тело согнуло судорогой. Преодолевая острую боль в рёбрах, дракон потянул ручку двери и вывалился на асфальт.

Дикая боль, которая как показалась, заполонила всё тело, и непроизвольная рвота измывались над ним целую минуту. Бесконечно долгую, ужаснейшую в жизни минуту.

Прийти в себя заставил холодный дождь. Стискивая зубы, Мирянов растянулся на асфальте. Тяжёлые капли потекли по исцарапанному лицу, губы защипало. Разбиты. Кровоточат. Но какая же это мелочь по сравнению с тем, что он остался жить.

«Живой», — стучало в голову. Только было не совсем понятно, рад он этому обстоятельству или нет. Боль сводила на нет всё желание жить.

Смутно знакомое лицо с мелким осколком стекла в щеке заслонило небо. Евгения схватили за шиворот одной рукой, вторая висела вдоль тела плетью.