Карина откашлялась у окна и вновь принялась за сатанинский ритуал. Библия сгорела подозрительно быстро. Здоровый пухлый том прогорел, как школьная тетрадка, всего за пару минут. Лишь обложка никак не хотела сдаваться, коптила стены и потолок.

Дорогие обои и бордюры, люстра и мягкие детские игрушки, всё покрывалось мельчайшими чёрными частицами.

Но первая жертва на медной чаше всё же сдалась и рассыпалась прахом, выпустив последнюю порцию гари. Остался лишь белёсый пепел и недогоревший краешек обложки. Он то ли был чем-то покрыт, то ли измазан какой-то пакостью, что упрямо не хотела догорать.

Карина посчитала, что первая часть ритуала пройдена, и время переходить к следующей.

Заточенный до остроты бритвы ритуальный нож послушно лёг в ладонь. Карина вытянула левую руку над чашей, и снова древний язык высоко и торжественно отразился от перепачканных гарью стен.

С губ сорвались последние слова. Нож коснулся кожи, оставляя неглубокий надрез. Карина, чтобы не закричать, прикусила губу, но из глаз всё равно брызнули предательские слёзы.

Больно!

Тяжёлые капли в свете свечи казались чёрными. Они размеренно орошали белый пепел, вкладывая в жертву к демону частицу взывающего. Едва тринадцатая капля упала на алтарь, как две свечи, погасшие в момент дымовой завесы, вспыхнули! Да так, что Карина отшатнулась, больно врезавшись спиной в подоконник. Дыхание перехватило, сердце вовсе замерло, а зрачки расширились до предела. Одно дело, когда играешь в сатанистку, а другое — когда ритуал… начинает работать.

Да ещё как работать!!!

На корточках — от боли в спине — Карина приблизилась к алтарю. И когда заговорила, едва узнала свой голос. Она пищала как мышонок настолько тоненько и жалко, что любой порыв ветра мог ее заглушить:

— Я призываю тебя, Вельзевул…

Ничего не произошло.

Карина опомнилась. Облокотившись на стол, встала на ноги.

— Я призываю тебя, Вельзевул!

Ничего не произошло, хотя писк мышонка снова превратился в голос взрослой.

Девушка лизнула кровоточащую рану, ощутив на губах солоноватый привкус. Полностью взяла себя в руки, поймала в прицел глаз сатанинскую звезду и уверенно, твёрдо, как и подобает настоящей сатанистке, проревела:

— Вельзевул!!! Я призываю тебя!!!

Резкий порыв ветра хлопнул оконной створкой с такой силой, что стекло посыпалось на пол десятками осколков, в каждом из которых отразилась полная Луна. Огонь всех свечей в комнате потух, погрузив помещение во мрак.

Карину бросило в дрожь, ноги подкосились, и она нелепо плюхнулась на пол как недвижимая кукла. Комната поплыла перед глазами и закружилась. Навалилась тупая непроницаемая тишина. Только тяжёлый грохот сердца отдавался в висках.

Дикий ужас обуял девушку, пропитав до костей. Он выбрался из глубин ее собственного «я» и заполнил собой всё её существо… Или то, что от неё осталось, в страхе сжавшись перед неизведанным.

Алтарь вспыхнул нестерпимо ярким пламенем, на миг ослепив. Всё тело, всё то, что живёт внутри человека, сжалось в один трясущийся комок. Всё светлое ушло, сгорело во вспышке пламени, остались только угольки того, что когда-то звалось душой.

Огонь алтаря потух, оставив на полу переплавленное создание, некогда бывшее человеком. Карина умерла. Одной лишь тени демона хватило, чтобы выжечь в ней всё человеческое.

С пола встал рослый демон, меняя демоническую форму на человеческую. Ослепительно красивую форму: молочно-белая кожа, длинные чёрные волосы и глаза… Глаза без белка. Сплошные чёрные провалы.

Так мир узрел Икзара. Младшего из выводка семьи Саркона.

В отличие от Саркона, младший брат уже умел крылья.

В дверь постучали. Взволнованный голос младшего брата сатанистки тревожно спросил, запинаясь от волнения.