«Иди, иди, Лиза. Если эта бабка твоя родня, то тебе нечего бояться. Ты уже не одна в этом мире… Только почему же ты не напоминала о себе раньше, старушка?»

Дорога резко свернула, открывая прямой путь к деревне. В письме значилось, что предстояло пройти восемь километров и потом ещё пару в самой деревне до дома бабушки. Неплохое испытание для городского жителя.

Жар полуденного светила кусал плечи, шея постепенно приобретала малиновый оттенок. Совсем скоро это будет называться загаром, если только кожа не перегорит на Солнце и не облезет на следующий день.

Летние сандалии вкупе с носками покрылись пылью, словно она шагала по пескам пустыни Аравийского полуострова, о которых Лиза так много читала в приключенческих романах. Не хватало только кружащих над головой стервятников.

Сумка с поклажей в руке постепенно набирала вес, дыхание учащалось. Пот гроздьями висел на лбу, стекал по спине. Лиза и по жизни-то не очень-то любила уроки физкультуры, считая себя книжным червем, тут же для неё эта дорога на адском солнцепеке превращалась в тяжелейшее испытание. Но мысль о родной душе упрямо гнала вперёд. Надо идти вперёд! Ради бабушки!

Она ненадолго остановилась, восстанавливая дыхание. В голове бухали молоточки, кровь залила щёки так, что лицо стало краснее свёклы, которую она так любила в детском доме. Мысли об этом отрезке жизни заставили отвлечься от внутренних переживаний, оглядеться вокруг.

Только сейчас шум леса вокруг дороги дал о себе знать. Дитя города вдруг услышало, что эти палки из земли, которые называют деревьями, полны жизни. Ветер гуляет по кронам, перебирая листья незримым гребнем, шуршат в сухой траве ящерицы, стрекочут кузнечики, мелкие пташки перекликаются короткими мелодичными трелями. Никогда бы не подумала, что лес может быть таким живым.

Сибирякова бодро подхватила сумку и с новыми силами зашагала к деревне, напевая под нос что-то гламурное, услышанное в автобусе по радио. Настроение немного поднялось, лёгкие вдыхали хоть и жаркий, но чистый деревенский воздух.

Лиза старалась брести в тени деревьев, укрываясь от Солнца. Даже волнение от предстоящей встречи с бабушкой немного поутихло, о странном письме и автобусе она предпочла не думать вовсе.

Ветер резко усилился, нагнал туч. Только что едва подавал признаки существования, гуляя лишь в высоких кронах деревьев, и вот уже со злостью бросает в лицо мелкие песчинки с дороги. Лес тревожно затих, птицы замолкли, зверьки то ли попрятались, то ли застыли в наблюдении, слышался только гул поднимающегося ветра. Незримая рука стихии с остервенением срывала верхние листья с крон. Те самые, с которыми только что так ласково и заботливо играла.

Погода быстро менялась в преддверии то ли грозы, то ли конца света. Лиза, не на шутку перепуганная, сейчас вряд ли отличила бы одно от другого. Палящее Солнце над головою затянуло серой мглою. Нет ни облаков, ни дыма, ни тумана, всё небо моментально покрыла эта вязкая серая масса, так похожая на преддверие зимнего снега.

— Ну и погодка тут у вас, деревенские, — прошептали губы.

Она поежилась в лёгком топике и юбке, передёрнула плечиками и ускорила шаг. Пот, который только что помогал телу не перегреться, теперь холодил спину жгучими иголками. Ветер дул совсем не летний, словно далёкая Арктика с Антарктикой слали ледяные приветы.

Из-за холма вынырнули деревенские строения. Причём первым, на что упал взгляд, был старый деревянный крест сельской церквушки. Сама церковь была в один этаж да чердачную пристройку в пол-этажа «с поверхом».

С крестом церквушка выглядела самым большим зданием во всём селе. Так показалось Лизе.

В ста метрах от начала деревни стоял гнилой покосившейся столбец с оборванной старой, полуистлевшей табличкой-надписью: «Д…»

О том, как же называется деревня, Лизе узнать не удалось, так как не хватало именно этой части надписи.