– Давай, барон, давай!

Однажды я упал, увлекая за собой Лару. Когда я открыл глаза, я увидел напротив ее глаза – они были злыми от многочисленных и тщетных усилий и одновременно, до пронзительности, веселыми.

– Как на линии фронта, блин! – засмеялась Лара. – Слышь, фон барон, если ты сейчас не встанешь, я тебя за собой по полу потащу.

Профессор Гайдуков сказал мне: «Тебе нельзя останавливаться. Ты будешь жить пока ты идешь». Наверное, Лара запомнила эти слова лучше, чем я.

А еще я помню свой последний день в госпитале… Когда пришла Лара, отец Андрей громко сказал:

– А вот и радость моя пришла! Иди сюда, радость, поговорить нужно.

Тогда я и запомнил это обращение – радость, радость моя… «Радость моя пришла!»

Лара села рядом и отец Андрей строго спросил:

– Ну, что с Мышкой?.. Берешь его, значит?

Лара сказала:

– А куда же его девать-то? Когда своих двое – третий уже не помешает.

Все уже знали, что утром Мышка бросился в коридоре к Ларе с громким криком «Моя мама пришла!» Он сильно хромал и был похож на худющего, нелепо переваливающегося с бока на бок утенка. Мышка вцепился в Лару обоими руками и жадно, вопросительно смотрел вверх.

– Что ты так орешь, Мышка? – спросила Лара. – Ты так всех котов перепугаешь.

Меня вызвали в кабинет протезирования, а Лара и отец Андрей еще долго о чем-то говорили…

Чуть позже профессор Николай Федорович Гайдуков извинился перед Ларой.

– Вы, это самое… Ну, в общем… Как это?.. – профессор потупился. – Ну, вы понимаете меня, да?..

Отец Андрей сказал со своей койки:

– Профессор, а извиняться не умеешь. У Лары муж – барон, а ты – баран, Коля.

Профессор Гайдуков покраснел от возмущения и закричал на отца Андрея:

– Встать и сейчас же марш на процедуры!.. Тоже мне, еще один барон Штоли нашелся!..

Через полтора года после ранения я вернулся на работу. Правда, на кабинетную… Я хорошо помню тот первый вечер, когда вернулся с работы. Лара сидела на кухне, и я впервые – впервые за полтора года после ранения! – увидел ее неулыбающееся лицо.

Я спросил:

– Ты что, радость моя?

Лара отвела испуганные глаза и сказала:

– Слышь, аналитик, тут, на кухне, нужно розетку проанализировать… Замыкает, зараза такая. Займись ей, что ли?..

Она тогда сказала именно так раздельно – «что ли»… И без «барон». Нет, дело было совсем не в розетке. Все дело было в том, что я впервые за полтора года сам – один! – вышел из дома и Лара понимала, что она не сможет прийти мне на помощь.

Мышка жался к Ларе и так же, словно впервые, смотрел на меня. Я только молча улыбнулся в ответ… И напряжение спало, оно ушло словно его и не было.

Скрип-скрип, скрип-скрип…

Там, вдали за верхушками заснеженных елей наконец-то появляются золоченые купола обители.

Лара оглядывается и смеется:

– Не отставай, Штоли! Давай, давай, фон барон!..

Я улыбаюсь в ответ: я слышу, радость моя…

Я иду, радость моя!

Страшная месть

1.

– Нет, как ты мог?!.. И на что мы будем теперь жить? – Любочка была готова заплакать от досады. – Мне еще целый год нужно работать над диссертацией!

Андрей сидел на диване и безучастно смотрел в окно.

– А что я сделал? – глухо спросил он.