Джордж Локхард. Израиль
Я оставил себя на склонах Фудзи, Я погиб в ледяной пустыне, Но увидел драконов. (Винг)
За толстым стеклом иллюминатора медленно летят тучи. Воет холодный северный ветер, собирая жатву листьев с осеннего леса. Но дождя нет. Тяжесть на сердце. Тишина, тишина, тишина... Лишь вой ветра с трудом доносится сквозь несокрушимые стальные переборки. И колышутся верхушки деревьев. Осень... Да, осень. Осень нашего мира. Я поворачиваюсь на спину и обращаю взгляд к серебристому потолку каюты. Там мягко светится колдовское зеркало, которое хозяева корабля именуют люминесцентной панелью. Но мне больше нравится привычное название. "Свет в каютах полностью имитирует спектр полной луны, вам нечего бояться" - говорили они нам. Смешно. Я давно забыл, как светит луна. Слишком долго не доводилось видеть. Меня тянет в лес. Прошло всего два дня с тех пор, как я пришел к кораблю - но я уже начинаю сожалеть об этом. Лес... Он так близок, он манит, он пьет мою душу сквозь иллюминатор столь же верно, как я пью воду ртом! Он зовет меня, как объяснить это чувство!.. Иногда я жалею, что разумен. Двери в каюту бесшумно раскрываются. Как всегда рефлексы опережают мысль, и я встречаю гостя в боевой стойке, готовый к обороне и нападению. Осознание обстановки занимает почти секунду. -Ты в порядке? - озабочено спрашивает меня Тиррен. Я заставляю клыки скрыться в нежной мякоти десен, и улыбаюсь другу совсем человеческой улыбкой. -Ты не постучал. Он медленно проходит в каюту и садится на толстый зеленый ковер, спиной к иллюминатору. Двери бесшумно смыкаются. Я опускаюсь на ковер рядом с ним. -Вулф... - Тиррен на миг закрывает глаза. - Вулф, я хочу уйти. Я медленно растягиваю губы в усмешке. -Это твое право, Тиррен. Они не намерены спасать против воли. -Я... Я боюсь смерти. Я не могу уйти, я боюсь смерти! - шепчут ярко-красные губы моего друга. -Но оставаясь, я погружаюсь в ад! -Это скоро пройдет. - моя рука касается белой как снег кожи Тиррена. Через пять дней корабль стартует, полет займет всего неделю - и свобода вернется. -Ты знаешь не хуже меня, что навсегда останешся чужаком в любом мире кроме Земли. - спокойно говорит он. -Знаю. - также спокойно отвечаю я. -Но моим детям тот мир станет родным. Я закрываю глаза. -Обрекая на изгнание себя, я обеспечиваю жизнь своим детям, Тиррен. Я не хочу еще раз пережить их смерть. Он долго не отвечает. -Ты прав. Но что, если и в том мире на нас станут охотиться?... Я медленно открываю глаза. -То будет уже НАШ мир, Тиррен. И мы станем его защищать. Тишина. -Не щадя жизней. Молча смотрим в иллюминатор. Большой жук вяло ползет по бронебойному кристаллиту, осторожно переставляя лапки и поминутно замирая. Осень... Сезон жизни этого жука подходит к концу. Скоро ему предстоит умереть, застыв кусочком хитина на снегу. Над могилой жука будут мчаться тяжелые зимние тучи, снег множество раз покроет мягким одеялом микроскопическую пылинку. И никто не вспомнит об этом жуке. Никогда. И мы не вспомним. Слишком много иных воспоминаний рвут нашу память на кровоточащие осколки. *** Оборотень с рычанием оторвался от туши коровы. Красные глаза чудовища горели звериной злобой. На миг в них мелькнул страх - когда этот человек успел подобраться? Но голод и гнев изгнали остатки разума. Чудовище с рычанием припало к туше. -Ну, давай, давай... - шепнули губы на узком лице высокого, худощавого человека в черном плаще. Левая рука, обернутая тройным слоем толстой кожи, приподнялась на уровень груди. Зверь бешенно зарычал, отступая перед человеком. Тот шагнул вперед и внезапно метнул в оборотня короткий стилет, выпростав правую руку из-за спины. |
