— Кром и Имир! — раздраженно начал варвар.

Тут ужасный крик, полный нечеловеческой муки, раздавшийся со дна шахты заставил его умолкнуть. От жуткого воя у Конана под шлемом зашевелились волосы. Он отпрянул от чугунного ограждения.

Вдруг крики оборвались. Им на смену пришел звук, напоминающий шелест ветвей, который продолжал усиливаться и теперь походил на царапанье сотен ножей по камням.

Конан стрельнул глазами в сторону Энг Шиха. Кхитаец пробирался к арке, через которую появились солдаты. Киммериец тоже поспешил к порталу, все же украдкой поглядывая на яму, поскольку скрежет становился все ближе и громче. Увиденное потрясло даже мужественного воина.

Из глубины поднималось нечто. Оно было похоже на переплетенные сучья чудовищного дерева. Толстые и в то же время гибкие, как конечности спрута. Темные побеги продолжали расти с поразительной скоростью, издавая при этом отвратительный хруст, пока не уперлись в куполообразный потолок. Здесь древесные щупальца замерли, чтобы уже через миг жадно потянуться к находившимся на балконе людям.

— Кром! — прохрипел варвар и кинулся к спасительному выходу, почти врезаясь в спину Энг Шиха. — Бежим во имя всех богов!

Друзья понеслись не разбирая дороги. До их ушей доносилось шуршание отростков чудовища по каменным плитам. Опьяненный кровью Изумрудный Лотос не хотел упускать новую добычу.

Глава 36

Будучи девочкой — подростком, Зеландра тяжко заболела лихорадкой, чуть было не оборвавшей ее линию жизни. Когда недуг достиг критической фазы, сотрясая молодое тело частыми приступами озноба, сменяющимися горячечным бредом, родители обернули ее шерстяными одеялами и вынесли на свежий воздух. Они уже не знали, чем помочь единственной дочери.

К счастью, сил в юном организме вкупе с лучшими вендийскими снадобьями хватило на то, чтобы заставить хворь отступить. Тогда она ускользнула из объятий смерти и, медленно приходя в себя, ощущала, как ее тело словно выныривает на свет из бесконечного запутанного туннеля. Все события предыдущих дней свернулись в моток шерстяной пряжи, и девочка с трудом могла вспомнить, что же происходило во время долгой болезни. Главное, наступило состояние благолепия от осознания, что все уже позади, и она вновь оказалась в уютной постели отчего дома.

Вот и сейчас к Зеландре вернулось то старое чувство и вновь показалось, что она очнулась на той самой террасе летннем днем, когда ей шел двенадцатый год. Зеландра облизала сухие губы и собралась позвать мать, но скоро с горечью поняла, что та не откликнется на зов дочери. По мере того, как сознание прояснялось, в ее ушах зазвучал знакомый голос. Этот голос мог принадлежать только ее заклятому врагу и находиться она вовсе не старой террасе из детства.

Зеландра посмотрела на свои ноги, и по ее высокому лбу пробежали морщины. Как случилось, что ее некогда прекрасные туфли превратились в грязные, стоптанные обноски? Когда она успела так сбить дорогую обувь? А ненавистный голос продолжал гудеть в ее голове. Зеландра, наконец, разобрала, кто стоит возле ее ложа.

— Вам лучше? Очень рад, что Вы вернулись к нам. Поверьте, для меня большая честь и удовольствие принимать в этом дворце такую желанную гостю. Но, прежде всего, Вы должны удовлетворить мое любопытство. Скажите, как Вам удалось продержаться столько времени, почти не употребляя мой лотос? Вот, например, бедный глупый Шакар околел через два дня после последнего приема. А у Вас, напротив, еще остался значительный запас от моей поставки!

Зеландра приподнялась и пригладила рукой спутанные волосы.