— В полночь я должна встретиться с двумя врачами, за двойной отсос они пообещали расплатиться пятью таблетками. Хотите для начала трахнуть меня, парни? Страсть, как хочется члена.

Последовало нервное хихиканье.

— Я весь день была такая возбужденная, что всякий раз, когда садилась за стол, трогала там у себя.

— Да, я непрочь, — сказал Леон.

Она сбросила с себя вуаль, затем стринги и лифчик. Она машинально повернулась к кровати, но в следующее мгновение ее груди вдруг содрогнулись. Ее глаза вылезли из орбит, когда резко выскочившая сзади рука Леона зажала ей рот.

— Не так сильно, — хладнокровно сказал Леон. — Просто выруби ее…

ШМЯК!

Оскар, уже натянувший одну из тех «песочных рукавиц», крепко ударил Терезу в лоб. Та обмякла в руках Леона, словно мешок пенополистирола. Он бросил ее на кровать.

А тем временем Флуд… продолжал смотреть.

Его рука замерла на полпути к телефону — как и прошлой ночью. Но вместо того, чтобы… звонить в полицию… продолжал смотреть.

Оскар заклеил девушке рот скотчем, потом спустил брюки и сел ей на грудь. Она лежала без сознания, руки и ноги раскинуты в стороны, голова завалилась набок. Оскар плюнул обильно в ложбинку между грудей, потом сжал ими крепко свой член и принялся двигать тазом. Тем временем Леон поднял одну из ее высоких сандалий и стал ею поигрывать.

— Вот так, Оск, — сказал он. Снизу сандалии он отыскал какую-то застежку и отсоединил подошву. — Информатор не обманул.

— Хотя зачем ему врать за те деньги, которые мы ему платим?

Внутри сандалии оказалась полость, из которой Леон извлек рулон банкнот.

— Черт, Оск. Эта сучка прятала здесь двенадцать «соток». Мои деньги.

Оскар долбил скользкую щель между огромными грудями Терезы. Его волосатая задница ходила ходуном, словно бурильная установка. — И она собиралась завтра отсюда свалить и отдать все этому белому ниггеру, Генри Фиппсу.

На слово «ниггер» Леон не обиделся. — Как же, блин, неприятно. Я так хорошо относился к этим девочкам. Что в этом чертовом Фиппсе такого, если мои сучки тащат ему деньги, словно он Снуп Дог и Тупак вместе взятые?

Не успев ответить, Оскар кончил прямо на неподвижное лицо Терезы. Потом он выжал из своего члена остатки спермы, словно воду из кухонной тряпки, и продолжил: — Дело не в нем, Леон. Хочешь знать, в ком?

— Говори, друг мой.

— Дело в тебе. Ты слишком хорош для этих сук. Позволяешь им топтать себя. За бакс эти девки будут говно жрать, словно глазурь с кекса. Единственное, что эта шваль уважает, это строгого «папочку» с жесткой рукой, мать их.

— Знаешь, Оск, а ты прав. Ерунда это все, но ты прав. И эта рука станет жесткой очень быстро. Просто неприятно, понимаешь?

— Не бери в голову.

Оскар натягивал штаны.

— В конце концов, ничего страшного. В любом стаде найдется пара паршивых овец. И от своих мы избавимся.

Оскар сделал паузу, указав на все еще лежащую без сознания Терезу.

— Хочешь ее, прежде чем, я ей займусь?

— Нет. Она вызывает у меня отвращение.

У Флуда же вся сцена вызывала отвращение. Он наблюдал со своей тайной точки обзора, а его рука все еще висела над телефоном. Его наиболее сложные человеческие чувства были словно отсечены, осталась лишь жгучая, примитивная похоть. Эрегированный член пульсировал болью, раздувшись до немыслимых размеров. Лишь жалкая ниточка, оставшаяся от его духа, продолжал орать, чтобы он вызвал полицию. Поскольку Оскар снова натянул свою рукавицу и сел Терезе на грудь.