|
– Хороший ответ, – похвалил Бондарчук. – В духе официальной пропаганды. А военная доктрина наша – как она, на твой взгляд? – Ничего себе, – осторожно сказал Павлов. – Нормально. – М-да… Сколько мы общаемся, всегда я тебя расспрашивал про твою работу. А надо было рассказывать про свою. Дорогой ты мой товарищ Павлов! Да будет тебе известно, что именно новая российская военная доктрина сделала НИИПБ столь нужным и полезным. Ваши с людоедом Шариковым разработки придадут армии некоторые свойства, которых ей недостает. Критически недостает, я бы сказал. Ты это… Гордишься? – Скорее боюсь, – честно признался Павлов. – Как вы своими новыми свойствами размахнетесь, да как врежете… – Ерунда! – отмахнулся Бондарчук. – У нас и в мыслях нет врезать. Размахнуться можем. Острастки ради. Минуточку… Эй, дорогуша! Ты поворот не пропустил? – Там копают, товарищ генерал, – отозвался водитель. – Мы дальше. – Там расширяют стоянку у аквапарка, – сказал Павлов. – А аэропорта у вас, случаем, нет? – Зачем аэропорт? – удивился Павлов. – До Москвы час экспрессом. – Аквапарк! – Бондарчук раздраженно фыркнул и сразу оказался похож на настоящего генерала. – Дорогуша, ты хоть помнишь времена, когда аквапарков не было? И экспрессов не было. И ничего вообще не было! В мой родной городишко по выходным приезжала на базар машина с колбасой! А в продуктовых лежали макароны, селедка и маргарин! – Ты будто из какого-то голодающего Поволжья… – Я из России, – веско сказал Бондарчук. – Тебе, москвичу, не понять. И вообще, не перебивай, а впитывай. Мы нынче живем вроде бы богато, с прежним не сравнить. Аквапарки вон повсюду. Работяга год отпахал – везет семью на курорт. Прямо Советский Союз, только всего больше и ширьше. Чем достигнуто это изобилие, а, дорогуша? Отказом от позиций, которые занимал СССР! Но сейчас родина потихоньку возвращает себе прежнее влияние. Однако же на одной экономике в сверхдержавы не выйти… – Это что, политинформация? Или инструктаж? – Именно. Не смейся, я не шучу. Есть мнение, что некоторые не понимают, какую задачу взвалили на свои плечи. Жирком заплывшие. – Я делаю зарядку. У меня есть двухпудовая гиря, – сообщил Павлов. Чистейшую правду сказал. Зарядку он делал. И гиря у него была. Одно другому никак не мешало. – Гиря – дело хорошее… Кому сказано – не перебивай! – Виноват, товарищ генерал-майор. Больше не повторится. – То-то. О чем я? А! Так вот, стране нужна военная сила. И как ни странно – живая сила, понимаешь? Ядерным щитом не закроешься от локальной угрозы. Танки и самолеты не берут города. Пехотинец, друг мой, вот кто по-прежнему задает тон. Но пехотинца-то серьезного у нас до сих пор и не было. А нам же надо регулярно доказывать, что мы крутые! Полегоньку, местами, но реально подвоевывать. И кем это делать? – Ничего себе! А ваши спецназы? Береты всякие? – Путаешь, дорогуша. Спецура, она для узких задач. А биться с противником лицом к лицу должен нормальный солдат. Только он у нас – кто? Здоровый лоб на приличной зарплате. Средний возраст рядового уже под двадцать пять. Обучен хорошо, но воюет с оглядкой… И тут на сцену выходит некий институт! И вручает пехотинцу то, чего ему не хватало! Помощника и друга, который расширяет возможности бойца и создает ощущение защищенности. У всех, кто поработал с твоими полосатиками, резко подскочила самооценка. |
