|
Три контрольные группы было, и в каждой теперь совсем другие солдаты! Мы боялись, что обнаглеют и начнут лезть на рожон, – как бы не так. Просто они стали иными. Кого угодно покромсают в мелкий винегрет. Вот что вы делаете, дорогой товарищ Павлов, с вашим душегубом Шариковым. Поставляете в войска зверей, а те изменяют людей. Мы, конечно, ждали похожего эффекта – зачем, собственно, все и было затеяно. Ведь самое лучшее оружие ничего не стоит, если не модифицирует поведение бойца. Вам это удалось. В перспективе мы имеем совершенно новую армию!… Э! Ты чего смурной? – Как только полосатики ушли в опытно-промышленное, мне обрубили информацию, – произнес уныло Павлов. – Я сейчас впервые от тебя слышу о контрольных группах, об эффекте влияния кошек на людей… – Порядок такой, дорогуша, – вздохнул Бондарчук. – Вы занимаетесь оружием, мы занимаемся людьми. – Я многого не прошу – но разве нельзя оставить мне контакт хотя бы с испытателями? А то два раза поговорили, и конец. – Испытатели – наши. А институт как бы не совсем наш. А ты ведь погоны не надел, – веско заметил Бондарчук. – Хотя предлагали. Вот и остался ни рыба ни мясо – ученый. И вообще, случись на испытаниях чего серьезное, тебя бы мигом подняли по тревоге. Из постельки выдернули и потащили за ушко разбираться. Куда-нибудь на танкодром, ночью, под дождь. В грязь, слизь и кровавые ошметки. Так что живи и радуйся. – Живу и радуюсь! Благодарные ребята товарищи военные. Я им такую кошку сделал, которая лицо армии переменит, а они… Ладно, не надувайся. Шучу. Машина беспрепятственно миновала проходную НИИПБ (генерал на мгновение опустил стекло, грозно зыркнул, ворота раскрылись, охрана высыпала из будки, выстроилась во фрунт и дружно взяла под козырек), прокатилась по территории и зарулила за десятый корпус, в институтском просторечии называемый «кошкин дом». Павлов открыл было дверцу, но Бондарчук поймал его за руку. – Ты вот что, дорогуша, – сказал он. – Катька твоя, конечно, девица ласковая и предсерийный образец, и все такое… Но поскольку со мной ее согласовать никто не удосужился – это мы еще разберемся, почему… – С директором разберетесь, – уточнил Павлов. – Да уж не с тобой, дорогуша! В общем, раз на представлении я за вашу фирму отвечаю, дистанционный пульт ты мне все-таки принеси! Павлов осторожно высвободил рукав из крепкого генеральского захвата. – У тебя не было кликера – тогда? – спросил он мягко. – Ах, конечно, вам стали давать их только после… Бондарчук неопределенно шмыгнул носом. – То есть?… Ты не успел?! Генерал что-то нажал у себя на дверной ручке, и из перегородки, отделяющей пассажирский салон от водительского отсека, с мягким жужжанием поднялась глухая черная штора. – Видишь ли, я будто предчувствовал беду и попросил дистанционку в карман. Уговорил Шарикова – мол, не чужой же я вам человек. Да, представителям заказчика было не положено… – Очень прошу, ты пойми наших правильно, – перебил генерала Павлов. – Это чтобы вы с перепугу не сорвали показ. Были ведь случаи. – Спасибо, знаю. Участвовал. – Да, только ты не представляешь, до чего изделию плохо, когда его принудительно блокируют. Это сильнейший удар по центральной нервной. Животное потом долго восстанавливается, и ему очень больно. Мы их жалеем. Стараемся не мучить попусту. – Естественно, вы их жалеете! На людей вам плевать, а вот зверушки… – Людей бабы нарожают. |
