Бродя по огромному дому в поисках Анжелы, он пытался внушить себе, что она — всего лишь попавший в беду ребёнок, но никак не мог себя в этом убедить. В лесу — да, это одно, но жизнь, которую она вела, — это, уж извините, совсем другое. Даффи не сочувствовал страданиям богатых. Он нередко о них слышал, он, бывало, наблюдал за ними в американских мыльных операх, но купиться он на это не купился. Люди с деньгами не имеют права ныть — так считал Даффи. Он знал множество людей, у которых не было денег, и большинство из них думало, что имей они хоть немного — это решило бы все их проблемы. Богатые просто не имели права их разочаровывать. У них было то, чего желали все остальные: заткнись и получай удовольствие — так считал Даффи. Вик Кроутер, возможно, назвал бы это озлобленностью, но Даффи было наплевать.

— Не возражаете, если я вам кое-что покажу?

Он нашёл её в общей комнате. Она смотрела в венецианское окно — на лес. На полу валялись перевёрнутые журналы, в пепельнице назойливо дымила оставленная сигарета. Она обернулась. Даффи сказал бы, что когда она смотрела на вас, когда сбрасывала свой летаргический профиль и дарила взгляд больших карих глаз, сияющие рыжие волосы, тогда она, теоретически, бывала очень привлекательна, но его это не трогало. Нет сомнения, это тоже было вызвано озлобленностью; возможно, ему была свойственна озлобленность не только социальная, но и физическая. Так или иначе, если бы он возжелал продвинуться по социальной лестнице в плане секса, то предпочёл бы Лукрецию.

— Что?

— Не возражаете, если я вам кое-что покажу? Это рядом.

— А сказать вы не можете?

— Я лучше покажу.

Она нехотя пошла за ним через кухню по лужайке к зарослям какой-то длинной травы на берегу озера.

— Мы нашли Рики.

— Вот как, — глядя куда-то поверх его плеча, она затянулась сигаретой; выражение её лица не изменилось. Как это Вик сказал? В глубине души она милый ребёнок. Тогда почему так глубоко?

— А вам не интересно, где мы его нашли? Или хотя бы кто это «мы»?

— Вы ведь всё равно сейчас мне об этом скажете, так ведь?

— Я думал, что вам, может быть, приятно, что мы его нашли: вы теперь сможете его похоронить.

— Так вы поэтому его и искали, чтобы сделать мне приятное? Я не помню, чтобы я вас об этом просила. А вы спрашивали меня, будет мне приятно, или нет? — голос у неё оставался совершенно безразличным, словно она даже изобразить раздражение как следует не могла.

— Его нашёл Джимми.

— Джимми всегда был мастер делать никому не нужные вещи.

— Джимми нашёл его в озере.

— И теперь вы хотите его похоронить? Поэтому вы меня сюда и привели? Положить цветы на его могилу?

— У Рики на шее была верёвка. К нему привязывали камень. Или что-то в этом роде. Джимми пришлось её перерезать.

— Я думаю, что не важно, что происходит с людьми, после того, как они умирают. Важно только то, что происходит при жизни. Не знаю, почему вы не оставили его лежать в озере.

Верно, девочка, подумал Даффи и взял её за локоть. Она попыталась высвободиться, но это движение было таким же вялым, как её речь, и Даффи заставил её пройти несколько метров, прежде чем она поняла, что происходит. Он подвёл её к скамейке и принудил сесть. Сам он остался стоять и, наклонившись, заглянул Анжеле в лицо.

— Верно, — проговорил он.