— Нет. Мы от них оторвались, от этих мошенников проклятых. Но, должен сказать, не очень далеко, потому лучше, чтоб к утру вас тут не было. Они всю страну подняли вас искать.

Он присел на корточки у огня.

— Еще и четырех часов не прошло, как они внезапно ворвались, набросились на нас со своими алебардами и шпагами, некоторые даже с вилами. Ну, затеялась у нас тут веселая драчка, и мы потеряли одного парня, но рассчитались с двумя или тремя, а нескольких ранили. Отогнали их, а после пролезли через дыру в стене старого аббатства и смылись, — он засмеялся с явным удовлетворением. — А они-то думали, что окружили нас, плотно и крепко! Ладно, ты нам скажи, Барнабас, ты и вправду виновен?

Врать не имело никакого смысла.

— Почти год назад, — начал я объяснять, — подвернулся мне гнилой кожаный кошель, в иле на дне Чертовой Канавы, почти у самой Излучины. Внутри было несколько золотых монет. Я их продал.

Светловолосый пристально посмотрел на меня, глаза его чуть прищурились.

— А они думают, ты нашел королевскую казну! А ты и в самом деле нашел? — он попытался поймать мой взгляд.

— Только золотые монеты — и все, и думается мне, что потеряли их в другое время и при других обстоятельствах, — ответил я. — Но они меня запрячут в самую глубокую темницу Ньюгейта и попытаются что-нибудь вытянуть из меня пытками — а у меня совсем другие планы.

Он протянул мне руку:

— Меня зовут Пиммертон Берк, для друзей — просто Пим, а вы, надеюсь, будете в их числе. Боюсь, не могу поручиться, что у моего напарника нет ничего на совести, но он славный парень, просто попал в беду. Его зовут Сэм Коббетт. Ему крепко досталось по башке дубинкой, так с тех пор он малость отупел.

— Отупел? Кто сказал, что я отупел? — заворчал Коббетт. — Я и сейчас не такой тупой, как ты, Пим, хотя, надо признаться, временами голова жутко болит.

Снаружи поднимался ветер. Вот он ворвался в дымоход и взъерошил пламя. Мы подбросили дров и придвинулись поближе. Это были безземельные люди и, наверное, воры. Возможно, разыскиваемые властями. Или, еще хуже, никому не нужные.

Пим казался неплохим человеком, но мне хотелось проверить его.

— Ты знаешь местность в здешней округе?

— Знаю, — он поднял кусок земли с пола. — Видишь? Есть тут одно старое место, ров и земляной вал, вроде крепостного. Недалеко отсюда — миля, может, две мили с ближней стороны деревни.

Я поднялся с места.

— Думаю, мы двинем на запад, — резко сказал я. — И отправимся прямо сейчас.

— Сейчас? — недовольно отозвался Пим.

— Сейчас, — повторил я.

Сэм Коббетт поднял на нас глаза.

— Покинуть такую нору? Снаружи дует, и дождь надвигается. Отправляйтесь, коли есть желание. А мне тут уютно, я здесь останусь.

Пим пожал плечами:

— Ладно, я с вами двину.

Мы вышли и быстро оседлали лошадей. Пим повел нас, но когда мы отъехали всего с полмили, я остановил его.

— А теперь веди к своему земляному валу.

Он пристально посмотрел на меня, потом рассмеялся:

— Да ты, гляжу, не из легковерных!

— Что нет, то нет, — согласился я.

— Ну ладно тогда. Может, так и надо, — сказал он и свернул; теперь ветер с дождем бил нам в лицо, плащи надувались пузырем, тропа под копытами стала скользкой.

Мы выехали к месту, о котором он говорил; невысокие зеленые бугры и деревья покрывали несколько акров. Все вместе мы поднялись к гребню вала и остановились, так что только наши головы высунулись над ним.