Мог. Она не стала спорить. При его творческой рассеянности это норма. Но Егор нашел бы способ связаться с дедом. Пусть с ней не желал разговаривать, но деда он забыть не мог.

Егор в беде!

— Чего сразу в беде-то? — беспечно улыбнулся Данила, когда она озвучила ему свои подозрения.

И, совсем не понимая, что делает ей больно, закончил свою мысль словами:

— С девушкой любимой забыл обо всем. Это объяснимо…

Дверь в гостевую спальню отлетела в сторону, ударяясь о стену. Пыльные шторы на окне шевельнуло сквозняком. В комнату шагнула Татьяна. Высокая, грудастая, ноги длинные, стройные. Отцу было от чего забыться предвкушением долгого счастья — Татьяна была по-современному хороша собой. Он и думать не желал, пожилой чудак, что это не навсегда. Ася знала, что это рано или поздно закончится, а он нет.

Когда это случится?

Может, после очередного конкурса, в котором Татьяна наконец-то победит. Может, после неожиданного знакомства на набережной, где она любила выгуливать собаку своей лучшей подруги. Неизвестно где и когда, но важное знакомство, которое обеспечит ее отца рогами, непременно случится. Потому что Таня его искала.

— Аська, мне срочно нужна твоя помощь, — заявила бесцеремонная мачеха. — Ты должна прослушать припев. И возражения не принимаются. Завтра слепые прослушивания. Я не могу слажать. Вот слушай…

Неожиданно она спела прилично. Ася попросила повторить, в надежде, что Таня собьется. Нет. Хорошо спела.

— Берешь уроки вокала? — удивленно распахнула она глаза. — Тебе же медведь на ухо наступил.

— Это тебе наступил медведь непонятно куда, — вдруг обиделась мачеха, присаживаясь на край узкой кровати. — Валяешься тут, страдаешь.

— Чего это я страдаю? — Ася резко села, чтобы не касаться ногой горячего бедра мачехи. — Просто ушла от тебя подальше. Отдыхаю.

— Отдыхает она! — фыркнула Татьяна, поправила край несвежего, давно не стиранного покрывала, которым была укрыта кровать. — По Егорке печалишься, я же не дура. Вижу! И чего ты в нем нашла?

— Не твое дело, — буркнула Ася, слезла с кровати и подошла к окну.

— Может, и не мое. Только шансов, детка, у тебя никаких. Не любит он тебя, — не без удовлетворения протянула Татьяна. — Ты для него только боевая подруга, не более. Вот для того, кто третий вечер за тобой на машине подъезжает, ты объект обожания. Хотя вы усиленно делаете вид, что вас связывает лишь дело. Но я не слепая — ты ему страшно нравишься, Аська. А для Егора… Нет. Ты для него никто.

Ася таращилась в стекло. Оно было таким пыльным, что улица казалась серой. Серые листья, серые клумбы, серые люди.

Зачем она так с ней? Хочет сделать ей больно?

— Я не пытаюсь сделать тебе больно, — опротестовала ее мысли мачеха. — Просто я неделю назад видела Егора в очень интересной компании. И… И повторюсь: у тебя нет шансов, Ася.

— Неделю назад? — Она резко повернулась. — Точно семь дней назад или плюс-минус?

Татьяна собрала на лбу морщины, выкатила на нее глазищи. Это она так думала. Подумав, мачеха качнула головой.

— Нет, не точно. Может, неделю. Может, чуть больше. Может, чуть меньше.

— Хорошо. Не суть, — замотала головой Ася. Сердце заколотилось сильнее. Она разволновалась. — Что за компания? Что за люди? В котором часу это было? Что они делали? Где?! Где видела?

— На набережной. Чарлика выгуливала. — Лоб Татьяны снова пошел морщинами. — Вечер. Да, точно, вечер. Но было еще светло.