– Догонят тварей, как есть, догонят. Шкуры с них снимут, да башки их проклятые на забор повесят, как есть, повесят, а я любоваться буду. Вот смотри, висят.

И действительно на бревенчатом невысоком заборе, обозначающем начало земель Бессонов, были понатыканы головы. Вид у них был чудовищный.

– Вот и этих выродков то же ждет. От бессонских гончих не уйдешь. Дождусь и полюбуюсь на их башки. С места не сдвинусь, пока их трупы не увижу. Выродки.

Наша повозка остановилась. К нам подскочили люди. Что то говорили. Но я не слышала их, словно во сне смотря на десятки отрубленных голов на заборе. В чувство меня привел стон в обозе. Раненых вытаскивали и перекладывали на носилки. Я поймала взгляд женщины, стало так стыдно, что я, проехав с ней четыре дня бок обок, даже имени ее не знаю.

Соскочив, я схватила ее за руку. Меня не отталкивали, так мы и вошли в помещение, по видимому, выполнявшему функцию лазарета. Женщина крепко сжимала мою ладонь. Откуда силы только.

За нашими спинами засуетились воины и, быстренько переложив раненого возницу на плащи, утащили в другой домик. С нами остался только целитель. Низкорослый мужик с огромными, словно лопаты, руками, бережно, словно тростинку, ощупывал мою спутницу, а я, наверное, впервые за все время по настоящему рассмотрела ее. Красивое молодое благородное лицо, длинные светлые пшеничные волосы, они закручивались мелкими спиральками и придавали своей хозяйке задорный вид. Но не сейчас.

Раньше она казалась мне полной, теперь же я видела, что полнота ее только в определенных местах, которые только красят женщину. Высокая полная грудь, узкая талия и пышные бедра – все это наверняка делало ее привлекательной в глазах мужчин. Сейчас зеленые глаза полные боли словно выжжены, но в них проглядывалась сила и стойкость, не было безумия, которое я так часто видела в глазах молодых девушек, подвергшихся насилию.

Женщина справлялась со своим горем, столько силы, казалось, что это вовсе не ее несколько часов назад жестоко попользовали и бросили умирать. Целитель задавал ей вопросы, смысл которых проскальзывал мимо меня, она отвечала четко и уверенно. Морщилась от боли, но не показывала этого. В какой то момент она поймала мой взгляд, и улыбнулась.

Мне улыбнулась такой теплой улыбкой, словно была благодарна мне. Вот только за что?

Я не могла держать себя в руках. Во мне бурлила магия. Она клокотала, оглушая, и требовала выхода. Я не справлялась, впервые с того момента, как у меня на глазах умирали наши наставницы жрицы. Но тогда я лишь сочувствовала этим сильным женщинам, их просто жаль. Сейчас же я чувствовала боль. Острую пронизывающую позвоночник боль и она не утихала. Женщина коснулась моей руки, легкое и такое теплое пожатие. И я расплакалась, тихо сдерживая всхлипы. Было так стыдно за себя и обидно за нее.

– Ну что ты девочка, все позади. Главное, что мы живы, остальное пройдет и забудется.

Я была не согласна с ней, не забудется. Ничего не забывается, стираются фразы и лица, но не чувства. Боль, она остается навсегда. Целитель закончил осмотр и вышел, в комнате мы остались вдвоем. Я присела на стул возле кровати, на которой лежала женщина и облокотилась на высокую спинку. Только сейчас поняла, как устала.

– Надо бы нам представиться друг другу, а то неудобно как то.

Я улыбнулась сквозь слезы. Оказывается, не одну меня беспокоил тот факт, что мы даже имен друг друга не знаем.

– Меня Селестиной зовут, я из пограничных земель, наша деревня прямо около Тумана располагалась. Вот мы первые и поплатились за глупость наших Вардов. Ты тоже с тех земель?

Я неопределенно качнула головой.

– Я Ниорайклин, – это все, что я смогла выдавить из себя.

Горло полоснула жгучая боль. Голос звучал глухо и сипло.

– Значит, не немая?! – я снова покачала головой.