|
.. - Это экипаж "Океана"? - В основном. Другие суда еще не вернулись. Да вы не обращайте внимания. Здесь есть парни, которые вот уже три дня пьяны в стельку... Значит, остаетесь здесь? Бьюсь об заклад: вы художник. Они нет-нет да приезжают сюда на этюды. Вот посмотрите. Один даже написал мой портрет" вон над стойкой. Но Мэгрэ не обращал внимания на его болтовню, и хозяин, обескураженный, отошел в конце концов от столика. - Бронзовую монетку в два су! У кого есть бронзовая монетка в два су? - кричал какой-то моряк; судя по росту и телосложению, ему было на взгляд лет шестнадцать, но лицо его выглядело старым - черты не правильные, щеки покрыты минимум трехдневной щетиной. Глаза его блестели - он был пьян. Ему дали монетку. Он согнул ее вдвое, сжав пальцами, потом всунул в рот и раздробил зубами. - Ну, кто попробует? Матрос чувствовал себя в центре внимания и готов был на что угодно, лишь бы удержать этот интерес к его персоне. Когда монетку взял толстый механик, матрос вмешался: - Погоди! Вот что еще можно сделать. - Малыш Луи схватил пустой стакан, впился в него зубами и стал жевать стекло с выражением истинного гурмана. - Эй, вы! Вы тоже сумеете, если захотите... Налей-ка мне еще, Леон! Паясничая, он глядел по сторонам. И вдруг увидел Мегрэ. На мгновение растерялся, нахмурил брови. Потом двинулся вперед, но оказался настолько пьян, что ему пришлось ухватиться за столик. - Это ради меня он сюда явился? - нагло спросил матрос. - Потише, Малыш Луи! - И все из-за фокуса с бумажником? Скажите на милость! А вы еще не хотели верить, когда я сейчас рассказывал, что со мной произошло на улице Лапп. Ну так вот, высокопоставленный шпик явился сюда ради моей персоны... Разрешите выпить еще рюмку? Теперь все смотрели на Мегрэ. - Садись сюда, Малыш Луи! Не валяй дурака. А тот паясничал: - Поставишь мне стаканчик? Нет? Быть не может! Позвольте-ка, приятели! Господин комиссар платит за меня?.. Подлей-ка еще своей сивухи, Леон! - Ты был на борту "Океана"? Малыш Луи сразу помрачнел. Казалось, он моментально протрезвел. Отступил назад, сел на табуретку. - Ну и что? - Ничего. Твое здоровье. И давно ты уже пьян? - Четвертый день гуляем. С тех пор как пришвартовались. Я отдал свои деньги Леону. Девятьсот с чем-то франков. Пока все не просажу... Ну-ка, Леон, сколько там у меня еще осталось, старый жулик? - Франков пятьдесят... До утра не дотянешь. Ну, разве это не ужасно, господин комиссар? Назавтра у него не останется ломаного гроша, и он вынужден будет наняться трюмным матросом на любое судно. И так каждый раз! Заметьте, я вовсе не толкаю его на разгул. Напротив! - Заткнись. Все притихли. Разговаривали теперь вполголоса, время от времени поглядывая на комиссара. - Они все с "Океана"? - Все, кроме толстяка в фуражке - он лоцман, да еще рыжего - корабельного плотника. - Расскажи, что произошло. - Мне нечего рассказывать. - Послушай, Малыш Луи! Не забывай про случай с бумажником, когда ты жрал стекло не площади Бастилии. - На эти воспоминания у меня уйдет не больше трех месяцев, а я как раз нуждаюсь в отдыхе. |
