Слово «кабинка», которым Лисси упрямо называет коттедж, имеет другое значение: комната или помещение на судне, и это, вкупе со странным диалогом между парой и нежеланием Лисси погружаться в воду (хотя её купальник мокрый, а она утверждает, что хочет научиться плавать), бросает некоторые подозрения как на её мотивы, так и на её личность. Лисси, кажется, намекает, будто мать Тима знала, что её седьмой сын будет походить на своего отца почти в точности.

Диалог между ними течёт почти как немного зловещие non-sequitur, включающие кастрацию и поедание. Давайте проследим обмен репликами между ними, чтобы получить общее представление об этой пикировке:

Увидев его обнажённым, когда он поясняет, что для людей ещё слишком рано:

— Тогда лезь в постель. А как насчёт рыб?

— Простыни станут липкими от солёной воды. А рыбы их и до этого видели.

Здесь он имеет в виду свои гениталии, и она тут же выдвигает следующее опасение:

— Их могут откусить, знаешь ли. Акулы. Точнее, акулки.

Когда спустя несколько фраз он намекает, что о ней подумают, будто она не плавала, так как это «было то самое время месяца», она грозит ему: «Я тебе уши откушу!»

Он называет её кастраторшей, а потом, когда она откусывает хот-дог и повторяет его описание, её ремарка неразборчива: «Каф таф фа».

Она не погружается в воду: «Она боялась воды. Мы купались вчера, и даже со мной рядом она заходила в воду лишь по колено».

В то время как имя Лисси может быть сокращением Элис или Элизабет (Alice/Elizabeth), есть ещё одно имя родом из мифов, которое звучит немного похоже — оно будет обсуждаться ниже.

Наконец, у нас есть полицейский, который, размышляя о её возможной судьбе, говорит следующее: «Люди думают, будто утопающие ревут как пожарные сирены, но это не так: у них не хватает воздуха». Хоть коп и вспоминает здесь о звуке, издаваемом пожарной машиной или при тревоге, Вулф не без причины использует термин «сирена», поскольку для Тима это путешествие на побережье вместе с Лисси, чреватое нависшим над ними осуждением его отца, символически напоминает зов сирен, зовущих мужчин прочь к опасности.

Земля Коннахт в Ирландии, королём которой, по уверению Дэниэла, он является, реальна: её название подразумевает «потомков Конна», легендарного Верховного короля Ирландии. Когда Туата де Дананн победили Фир Болг, они дали его остаткам контроль над Коннахтом. Вулф уже пересказывал эту легенду в «Мире», смешав её с американской историей, где волны поселенцев, среди которых есть и ирландцы, сменяют коренных американцев, и в рассказе это действительно поднимается, когда Тим заявляет, что он не ирландец, а американец, и король Дэниэл интересуется, где же, в таком случае, его перья.

Во многом это похоже на вывернутую наизнанку версию «Русалочки» Ганса Христиана Андерсона: в той истории морская дева Мелюзина влюбляется в человека и, чтобы заработать человеческую душу, должна служить добру в течение 300 лет. Она отказывается от языка взамен на человеческие конечности, и в рассказе есть моменты, когда диалог между Лисси (может ли быть так, что Лисси образовано от Мелюзины, а не от Элизабет?) и Тимом становится неразборчивым, как, к примеру, когда она говорит с набитым ртом: «каф таф фа», означающее «кастраторша». Как и Мелюзина, Лисси также избегает того, чтобы промокнуть, и Тим отмечает, что она не заходит в воду глубже, чем по колено, хотя на следующее утро её купальник мокрый. Тим говорит, что Лисси — старший ребёнок у её родителей. Пытаясь найти мифический или литературный прецедент Лисси, мы можем увидеть сходство её предыстории и рассказов XIV века о Мелюзине Жана из Арраса.