|
Какое-то выражение пробежало по лицу Айкенсена. Как будто включилась мысль. Перри же тоже коп. И наверняка у него есть пистолет, а Айкенсен стоит к нему спиной! Помощник шерифа резко повернулся, перенося револьвер в согнутой руке. Я полезла за своим. Перри развел руки в сторону, показывая, что он не вооружен. Айкенсен, тяжело дыша, поднял пистолет на уровне головы - твердо, двумя руками, без спешки. Наставив браунинг в спину Айкенсена, я крикнула: - Ни с места, Айкенсен, а то я тебе мозги вышибу! - У тебя нет оружия. Я щелкнула взводимым курком. Вообще это не нужно перед выстрелом, но отличный такой театральный звук получается. - Ты бы меня хоть обыскал, мудак! К нам бежали люди, что-то крича. Но они не успели бы. Нас было только трое на этом психоделическом снегу. - Опусти оружие, Айкенсен! Ну? - Не опущу! - Опусти, или я тебя убью! - Анита, тебе не надо стрелять, - сказал Перри. Впервые он назвал меня по имени. - Он не собирается меня убивать. - Будет тут меня еще защищать всякий ниггер! Плечи Айкенсена напряглись. Рук его я не видела, но мне показалось, что он собирается спустить курок. Я потянула спусковой крючок браунинга. Громовой голос разнесся над нами: - Айкенсен, убери этот револьвер к чертовой матери! Айкенсен поднял пистолет к небу - ничего больше. Он вообще не собирался спускать курок - просто он дернулся. Я подавила истерический смешок в глотке. Чуть не пристрелила этого идиота за излишнюю нервность. Проглотив смех, я сняла браунинг с боевого взвода. Понимает ли этот долбоюноша, как близко был к последней черте? Единственное, что его спасло, - курок браунинга. Потому что он тугой. А есть масса пистолетов и револьверов, где на спусковой крючок достаточно чуть нажать. Он повернулся ко мне, все еще с револьвером в руке, но уже не наставленным на меня. И начал опускать оружие снова в мою сторону. - Опусти ствол еще на дюйм, и я тебя убью. - Айкенсен, я ж тебе сказал убрать этот револьвер, пока тут из-за тебя никого не убили! К этому голосу придавался человек ростом в пять футов шесть дюймов и весом более двухсот фунтов. Ну совершенно круглый, как колбаса с руками и ногами. Зимняя куртка туго натянулась на круглом пузе. Двойной подбородок утыкан серой щетиной. Глазки маленькие, почти утопающие в пухлости лица. На куртке спереди блестела табличка. Чем оставлять ее на рубашке, он вытащил ее на куртку, чтобы эти детективы из большого города ее не дай Бог не пропустили. Вроде как не застегнуть ширинку, чтобы все видели, какое у тебя классное снаряжение. - Этот вот ниггер.. - Помощник шерифа, мы таких слов не употребляем, и вы это знаете! У Айкенсена стало такое лицо, будто шериф ему сказал, что Санта-Клауса не бывает. Я бы спорить могла, что шериф - отличный мужик в самом худшем смысле слова. Но в бусинках его глаз светился ум, чего про Айкенсена уж никак не скажешь. - Убери оружие, мальчик. Это приказ. - Южный акцент шерифа стал сильнее либо напоказ, либо из-за ситуации, которую создал Айкенсен. У многих акцент становится сильнее в напряженные минуты. Акцент у шерифа был не миссурийский куда как южнее. Айкенсен наконец неохотно убрал оружие. Но кобуру не застегнул. Напрашивался он на хорошую головомойку, но я была рада, что не мне ее ему давать. Конечно, если бы я пристрелила Айкенсена, когда он поднимал револьвер вверх, я бы никогда и не узнала, что он не давил на курок. Будь мы все копами, а Айкенсен - подозреваемым, это был бы чистый и бесспорный выстрел. Ну и ну! Шериф Титус заложил руки в карманы куртки и поглядел на меня. - А вы, мисс, тоже убрали бы теперь свою пушку. |
