— Без лука? — поинтересовался проректор.

 — Конечно без, Александр Антонович, — улыбнулась официантка. — Кушайте на здоровье!

 Он увидел, как в зал вошла Игонина, направилась к его столику. Александр Антонович нахмурился — сейчас ему вовсе не хотелось вникать в ее кафедральные передряги, тем более, после случившегося на Ученом совете слишком многие профессора на Ольгу Геннадьевну посматривали искоса.

 — Приятного аппетита, Александр Антонович, — сказала Игонина, садясь напротив.

 — Оля, ты не могла бы зайти в кабинет минут через тридцать — здесь неудобно.

 — В кабинет я раз двадцать заходила. У твоей секретарши один ответ — недавно вышел. Ты что, бегаешь от меня?

 — С чего ты взяла? Просто дел по горло. Как там у тебя на кафедре, поспокойней?

 — Шутишь, что ли? Я даже за ее стол сесть не могу, не то что руководить — как на зверюгу смотрят. Хочу отказаться от заведования.

 — Ты что, с ума сошла! В каком виде ты меня перед Калерием выставишь? Сначала просила, а теперь, при первых трудностях, в кусты? Не можешь характер проявить? Возьми всех этих преподов за шкирку, кулаком по столу ударь. Не хотят с тобой работать? Пожалуйста, скатертью дорога, хоть всей кафедре заявления подпишем. Других найдем. Кто там воду мутит?

 — Не знаю, — Ольга Геннадьевна пожала плечами. — Долгышева, наверное. Она за Зоей, как за каменной стеной. Конечно, диссертацию за нее, за дуру, написала, на доцентскую ставку пристроила.

 — Ну вот и поговори с ней с глазу на глаз. Предложи уволиться. Вообще, действуй тоньше, подходи индивидуально. Каждого вызови и спроси прямо: за или против. Люди в таких ситуациях, обычно, пасуют. Кто же знал, что со старухой случится такое?

 — Да, это верно, сплоховала Зоя Павловна, — Игонина вздохнула.

 — По-доброму, нам лучше, чтобы старуха больше не выздоравливала. Иначе кафедра может окончательно расколоться не в твою пользу. Поняла?

 Ольга Геннадьевна кивнула.

 — И что теперь делать?

 — Ничего. Сиди на своем месте, хвост прижми. На все воля божья. А старушку следовало бы навестить. Поговори с ней ласково, без апломба. Подчеркни вклад в науку. Скажи, что зависишь от нее во всем. Ты ведь ее ученица? Раз ее мнение много значит, пусть она сама тебя на свое место посадит. Ладно, иди отсюда, дай поесть спокойно.

 — Тяжело мне, Саша, — вздохнула Ольга Геннадьевна, вставая.

 — А кому сейчас легко? — Александр Антонович на прощание ободряюще подмигнул Игониной и принялся за еду.

 Митя почувствовал, как Вика провела пальцем по его носу, и открыл глаза. Яркое солнце заглядывало в окно спальни через щель между бежевыми шторами, слепило.

 — Хватит спать, лаборант. Иди с дочерью гуляй, — сказала Вика.

 — Сколько сейчас? — Митя сладко потянулся, пытаясь прогнать остатки сна.

 — Почти одиннадцать.

 — Ого! — он сел на кровати, поискал ногами тапочки, направился в туалет. — Я через час должен быть в библиотеке.

 — В какой еще библиотеке? Сегодня суббота! — возмутилась Вика.

 — Вот-вот, суббота. А когда мне еще наукой заниматься? — отозвался Митя из туалета. — На кафедре нагрузили — не вздохнуть. Вчера какой-то проспект для Крошки Цахеса печатал. В понедельник турков провожать.