1844

«Когда мечты мои за гранью прошлых дней…»

         Когда мечты мои за гранью прошлых дней

         Найдут тебя опять за дымкою туманной,

         Я плачу сладостно, как первый иудей

         На рубеже земли обетованной.

         Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,

         Тобой так сладостно и больно возмущенных

         В те дни, как постигал я первую любовь

         По бунту чувств неугомонных,

         По сжатию руки, по отблеску очей,

         Сопровождаемый то вздохами, то смехом,

         По ропоту простых, незначащих речей,

         Лишь там звучащих страсти эхом.

    1844

«Когда мечтательно я предан тишине…»

         Когда мечтательно я предан тишине

         И вижу кроткую царицу ясной ночи,

         Когда созвездия заблещут в вышине

         И сном у Аргуса начнут смыкаться очи,

         И близок час уже, условленный тобой,

         И ожидание с минутой возрастает,

         И я стою уже безумный и немой,

         И каждый звук ночной смущенного пугает;

         И нетерпение сосет больную грудь,

         И ты идешь одна, украдкой, озираясь,

         И я спешу в лицо прекрасное взглянуть,

         И вижу ясное, – и тихо, улыбаюсь,

         Ты на слова любви мне говоришь «люблю!»,

         А я бессвязные связать стараюсь речи,

         Дыханьем пламенным дыхание ловлю,

         Целую волоса душистые и плечи,

         И долго слушаю, как ты молчишь, – и мне

         Ты предаешься вся для страстного лобзанья, —

         О друг, как счастлив я, как счастлив я вполне!

         Как жить мне хочется до нового свиданья!

    1847

«Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкой…»

         Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкой

         Каймою тень легла от сосен в лунный свет…

         Какая тишина! Из-за горы высокой

         Сюда и доступа мятежным звукам нет.