— Я думаю, в меньшую. У Павла Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно сорок второй-сорок третий размер. Марк, Генрих и я попадаем в ту же категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на размер больше, так что разница с основной группой небольшая — в траве не различишь. У Натальи нога тоже довольно крупная. Итого получается восемь человек. Убийце не было смысла уничтожать следы, если он мог затеряться в такой массе подозреваемых.

— Среди всех обитателей отеля самый маленький размер наверняка у меня, — заметила я кисло. — Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?

— Не глупи, — отмахнулся Леша. — Остаются двое: Лариса и Георгий. По дороге сюда, когда мы ехали в грузовике, я обратил внимание на то, какая маленькая у Георгия нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится покупать обувь в детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно одинаковый — тридцать седьмой или тридцать восьмой.

— По-моему, Ларису можно смело исключить из числа подозреваемых, — сказал Генрих. — Бдительный Лева наверняка обратил бы внимание, если бы ночью она куда-нибудь отправилась.

— Если сам не отправился на прогулку, как вчера утром, — уточнила я. — Предположим, Лариса обманула мужа, сказав, что приняла снотворное. Тогда он мог ослабить бдительность.

— Нет, я согласен с Генрихом, — сказал Леша. — Если Лариса действовала не заодно с мужем, она не могла разбить голову Павлу Сергеевичу. Когда мы с тобой пришли звать ее на помощь, с момента нападения прошло совсем немного времени. Допустим, она успела нанести удар, оттащить тело в кусты и добежать до своей комнаты, опередив нас. Нам открыл Лева, который, значит, вернулся с прогулки и до нашего появления успел переодеться в халат. Раз он ничего не подозревал, выходит, Лариса провернула всю операцию за считанные минуты. Будь она даже спринтером международного класса, ей не удалось бы уложиться.

— Вам не кажется, что наша скульптурная группа, мокнущая под дождем, привлекает к себе внимание? Может быть, нам лучше быстренько осмотреть кустарник, а обсуждение продолжить в более комфортных условиях?

С этими словами я сошла с дорожки и решительно направилась к стене дома. Генрих с Лешей последовали за мной. Примерно в пяти метрах от кустов буро-зеленая полоса расширялась.

— Видимо, здесь он натоптал основательно, — заметил Леша, оглядывая участок грязи размером с небольшой теннисный корт.

Генрих нашел просвет в зарослях, откуда ночью извлекали раненого Павла Сергеевича, и внимательно осмотрел участок вокруг.

— За кустами тоже пятачок вычесанной травы, — сообщил он. — Больше ничего.

— Чтобы вспахать граблями такой участок, нужно трудиться в поте лица не меньше часа, — рассуждала я вслух. — Да еще раздобыть грабли. Вы, например, представляете себе, где в этом домине могут храниться грабли? Я — нет. Но, скорее всего, в одной из запертых подсобок. То есть, возможно, убийце понадобилось взламывать дверь. Когда же он все успел? Ведь не среди бела же дня он занимался земляными работами? Кто угодно мог выглянуть в окно… Поразительно активный преступник. Мы живем здесь меньше двух суток. За это время он вмонтировал в телефонный аппарат «жучок» (причем в чужом номере), подсыпал яд Борису, украл радиотелефоны истопника и Замухрышки, обделал ночью какие-то таинственные делишки, которые привлекли внимание Павла Сергеевича, разбил старику голову и обработал граблями чуть ли не половину земляных угодий отеля. И это не считая тех дел, которыми он занимался на глазах остальных. Думаю, он сейчас так изнурен, что нам не составит труда определить его по этому признаку.